- Громыко пойдет на пенсию, это не обсуждается, - почему-то
именно предательство Андрея Андреевича кольнуло сильнее всего. Я
его в этом мире как-то сразу воспринял в качестве такого себе
наставника и вообще относился со всем уважением. И тут такой
афронт, неприятно.
- Это само собой, вопросов ни у кого не вызовет, - кивнул
Гришин. Он после запланированных перестановок должен был остаться
последним "мастодонтом" в Политбюро. Ну то есть еще были Кунаев и
Щербицкий, но очевидно после событий предыдущего дня их карьеры
теперь неуклонно пойдут вниз, это лишь вопрос времени. - Кто на
Верховный Совет пойдет? Михаил Сергеевич, может сам?
С уходом Громыко не пенсию освобождалось место формального
лидера государства, которым у нас был Глава Президиума Верховного
Совета. Должность во многом парадная, больших реальных полномочий
не имеющая, но при этом весьма почетная.
- Не хочу. И так времени нет, сплю прямо в Кремле, ни вздохнуть
ни пернуть, еще и эту гирю на себя вешать? Спасибо, обойдусь.
- А тут я, пожалуй, с Виктором Васильевичем соглашусь, -
неожиданно поддержал предложение Гришина Лигачев. - Ставить
случайного человека на столь важный пост будет недальновидным. Ну а
с текучкой тебе глядишь замы помогут разобраться. Будет ордена
вручать не глава президиума а его первый помощник, глядишь, никто
не обидится.
- Ладно, - не стал я отмахиваться. Может оно и к лучшему, я же
хотел легитимизировать свою власть не только по партийной линии но
и по линии Советов. Будем считать это знаком свыше. - Будем
считать, уговорили, нужно будет только помощника подобрать
понадежнее и похаризматичнее, чтобы мог меня заменять основную
часть времени.
- Кто еще? Чебриков?
Хотя события исторического заседания Политбюро вроде бы остались
за закрытыми дверями, даже до Пленума дело не дошло как у Хруща в
1957 году, но почему-то уже на следующий день все вокруг знали о
произошедшем во всех подробностях. Магия какая-то. И то, что
Чебрикова сняли не за "отсутствие лояльности", а за реальное дело,
тоже как-то неожиданно стало всем известно.
- Да, ему тоже в Политбюро делать нечего. Пусть скажет спасибо,
что за такие выкрутасы на Колыму не отправили, - СССР был в этом
смысле весьма типичным бюрократическим государством. В том смысле,
что тихо творить можно было любую дичь, а ответственность за нее
наступала только при вытаскивании грязного белья на поверхность. У
Чебрикова грязное белье оказалось ну очень грязным.