Дверь кабинета резко раскрывается, Адан не успевает отложить портрет, как Сильвия впархивает внутрь кабинета садовой бабочкой, принося с собой зной лета и шум улицы.
— Здравствуй, Адан! — улыбается рыжеволосая женщина, стягивая с рук ажурные белые перчатки, словно кукольные.
— Ты опять? Предупреждай, когда входишь, — сухо укоряет сестру, возвращая в стол портрет, задвигает ящик.
Но Сильвия уже успела заметить портрет своим хитрым, как у лисицы, взглядом.
Проходит к столу, обходит.
— Не ворчи, Рыжуля, — взъерошивает каштановые волосы мужчины, снимает с головы летнюю с цветами шляпку и берет графин, не говоря ни слова, наливает в стакан воды и молча делает глоток. — Ты такой раздраженный, потому что без женского внимания.
Адан наблюдает за ней, чуть приподнимая бровь. Она всегда чувствует себя в его рабочем кабинете как у себя дома. И он вовсе не ”Рыжуля", это прозвище он получил ещё с детства. Сильвия пользуется им до сих пор, чтобы обезоружить его в неподходящий момент.
Она отставляет стакан, молча раскрывает свою сумочку и достает несколько листовок, кладет перед Аданом.
— Что это?
Сильвия широко улыбается, глаза сверкают победно как алмазы.
— Смотри.
Адан переводит взгляд на листовки и стискивает зубы. Он берет листовки с портретами юных девиц, одна брюнетка с глазами дикой лани, а другая блондинка с круглым личиком и вздернутым носиком, больше похожая на фарфоровую куклу.
— Сильвия, я же тебя просил, прекрати это делать. Когда ты возвращаешься в Самрок? — откладывает листовки на край стола. — Это моя жизнь, тебе не кажется, что перегибаешь?
Сильвия уже два месяца назад должна была покинуть Аксарион, вернуться к своему мужу, который уже начинает беспокоиться над тем, что его жена задерживается в чужой стране. Младшая сестра будто одержима идеей женить его в ближайший срок. До этого времени он снисходительно к этому относился, думая, что, в конце концов, она оставит эту затею, но нет. Сильвия всерьёз настаивает на своем.
— Не кажется, — шлёпает ладонью по столу, прижимая листовки к столешнице, смотря на Адана так строго и серьезно, что запершило в горле. — Ты мне не чужой, а мой брат, и я не покину Аксарион, пока ты не женишься. Я что, по-твоему, слепая? Не вижу, как ты страдаешь?..
— Ты заблуждается.
Женщина громко хмыкает.
— Я прекрасно знаю тебя и не хочу, чтобы ты превратился в дракона-одиночку.