— А куда идём? — не обратив на его сигналы внимания, опять поинтересовалась Василиса, заметила с досадой: — Здесь в округе и приличного ничего нет. Одни стрёмные забегаловки. Для плебса.
Мирон вскинул брови, но самонадеянность опять победила, заявил невозмутимо:
— Можно и поехать. — И, само собой, не позабыл упомянуть: — Я на машине.
— Надо же! — ахнула Василиса. — У тебя и машина? Круть! — А потом перестала дурачиться, хмыкнула, вывела пренебрежительно: — Мамочка и папочка купили?
— А если и так? — Золотовицкий тоже решил дальше не изображать любезность, сузил глаза, уставился прицельно. — Или все обязаны бедными быть? Но гордыми. Как ты, да? Ездить только на автобусе. Или лучше пешком, потому что так экономнее, и чтобы среди остальных не выделиться. Одеваться в обноски. Чем страшней, тем лучше.
— У тебя забыли спросить, как одеваться, — в запале легко выдерживая его взгляд, процедила Василиса, и опять хмыкнула, всплеснула руками, воскликнула, будто и правда внезапно вспомнила: — Ах, да, о чём это я? Не все же лица различают. Некоторые исключительно по буферам и задницам ориентируются. А если их как следует не рассмотреть, теряются.
Где-то в глубине сознания Василиса и сама прекрасно понимала, что её просто несло, но притормозить никак не получалось. Всё сложилось одно к одному. Каринин рассказ о несчастной подруге. То, что саму Василису Мирон так и не узнал, хотя видел в упор уже два раза. Правда для неё гораздо выгодней, что не узнал, но — не суть. Плюс всё, в данный момент происходящее: эти хвастливые интонации, акценты на состоятельности, притворное дружелюбие и улыбки.
Вот и вышла весьма взрывоопасная смесь, которая кипела и бурлила. И даже то, что Карина потихоньку тыкала в спину, совсем не помогало. Василиса вроде и ощущала, но это ничуть не останавливало, с, скорее, тоже раздражало, как назойливый писк комара ночью над ухом. Тем более Золотовицкий тоже больше не строил из себя очаровательного лапочку, показал свою истинную сущность и теперь без стеснения выплёскивал таящуюся внутри его грязь.
— А чё? — произнёс с надменным вызовом и даже чуть подался вперёд, словно хотел, чтобы Василиса точно, непременно, чётко услышала его слова и не пропустила не единого. — Есть смысл в лицо смотреть? И чего там такое особенное, что бы я ещё не видел? Ум в глазах светится? Ха. Да знаю я. У меня столько...