На замене был де Менье — милый старичок неизвестного возраста, но дам ему навскидку лет сто пятьдесят. Очень медлительный и нудный — занудный. Боевая магия совсем не его предмет, но он каждую лекцию усердно читал записи с листочков, которые ему оставил наш прошлый, такой же престарелый, магистр. Я поэтому и не воспринимала всерьёз это занятие, потому что, то, что пытался рассказывать нам листочек — старичочек, я уже знала. А интересного и нового на его лекциях никогда не было. Практику он вообще не вёл...
Но теперь появился он...
Продолжаю мило улыбаться, вдруг всё-таки сработает.
— Извините, магистр де Лорелье, разрешите войти? — улыбка уже приклеилась, скулы болят. Давай уже, разрешай, и я пошла слушать твои кобелиные речи.
— Адептка Лея, я смотрю у вас привычка опаздывать на занятия, или вы только на мои ходите с опозданием? — и опять этот насмешливый взгляд.
— Никак нет, магистр. Задержали, — не по-драконьи вру.
— Кто вас задержал, адептка? — в янтарных глазах смешинки, понял, да?
— Там адепту плохо стало, пришлось проводить его в лекарское крыло, пока возвращалась, звонок уже прозвенел, — что я несу? Великие, призываю вас, закройте мне рот. Ну сказала бы, что опоздала, что больше не повторится, и ходила бы на его занятия вовремя, сделав исключение в своих привычках. Но нет же, мой язык продолжает работать не в том направлении.
— Доброе дело сделала, разрешите пройти? — доброе дело она сделала. Лея, тебя покарают древние драконы за твою ложь. Тем более, за такую, в которую никто не поверил. Вон магистр стоит, смотрит на меня и продолжает смеяться глазами, а парни хихикают, вот знают же мой характер. Ничем не проведёшь.
— Проходите, адептка де Ришелье, — киваю и прохожу, как только поворачиваюсь спиной к де Кобелье, смотрю на парней горящим огнём взглядом. Хихиканья прекратились в ту же секунду. Но сзади заржал магистр... вот же жеребец.
— Лея, перестань уже запугивать адептов, проходи на своё место и не задерживай лекцию, — как он понял? И опять на «ты» перешёл. Имя моё понравилось, что ли? Не помню, чтобы он хоть одну свою перчатку по имени звал, он с ними вообще особо не церемонится. Не ласкает, не целует, по имени не зовёт. А они слюни по нему пускают, магия какая-то, что ли, или в чём дело?
Я села за парту, мой сосед и, по совместительству, товарищ, и спарринг-партнёр — Марк де Шансье сидит уже подлеченный. Ещё раз извиняюще на него смотрю, он кивает в ответ, и мы оба переводим своё внимание на магистра.