— Все в порядке, скажите тост, все
ждут.
Оксана Игоревна улыбнулась, подняла
фужер с лимонадом и звонко произнесла:
— Будьте счастливы! Любите и
уважайте друг друга!
Гости поддержали тост одобрительными
выкриками, но продолжали выжидательно на нас смотреть. Тут я
сообразил и громко выдал:
— Горько!
— Горько! — подхватила
фельдшерица.
— Горько! Горько! — заорали,
загомонили подвыпившие гости, и свадьба покатилась дальше своим
чередом.
Подарки мы с девушкой отнесли на
стол, который специально выделили под это дело, затем вернулись на
своим места.
Русская свадьба, неважно, советская
или российская, это широта души и застолья. Песни, танцы, конкурсы,
щедро замешанные на традициях. Сколько я их повидал на своем веку,
неизменным оставалось одно: безудержное веселье, к концу
переходящее в обычную пьянку.
Я выжидал момент, чтобы уйти
незаметно и без обид со стороны новобрачных. Когда, наконец, все
подарки были подарены, все свадебные благодарственные булочки от
молодых вручены каждому гостю, я вздохнул с облегчением. Начались
танцы, теперь модно и улизнуть потихоньку. Я решил выйти покурить,
затем зайти попрощаться и покинуть веселье. Завтра, конечно,
воскресенье, но у меня на него грандиозные планы. Для начала не
помешает выспаться, а затем мы договорились с завхозом встретиться
в мастерских и продолжить химичить большую лампочку Ильича для
демонстрации в честь Великого Октября.
Затык у нас с товарищем Бородой
случился из-за креплений. Мы со Степаном Григорьевичем никак не
могли определиться, на чем и чем крепить конструкцию, чтобы
выглядело красиво, при этом не рухнуло в самый неподходящий
момент.
Из размышлений меня вырвал вежливый
голос фельдшерицы.
— До свидания, Егор Александрович, —
попрощалась девушка.
— До свидания, — машинально
откликнулся я, но тут же сообразил, что не так, и уточнил. —
Подождите, вы куда?
— Домой, — бросив на меня изумленный
взгляд, ответила девушка. — Поздно уже. Да и с дороги устала. Я
даже вещи разобрать не успела, как меня сюда вызвали.
— Погодите, я вас провожу, — велел
я, сунув окурок в пепельницу.
— Да что вы, я сама, — принялась
отказываться фельдшерица. Впрочем, не очень уверенно. В голосе
мелькнуло облегчение и затаенная надежда. Я-то помнил, что Оксана
Игоревна просила довезти ее обратно домой, потому как плохо
ориентируется в сельских улицах. Это фельдшерица еще мягко сказала.
Не ориентируется совсе, так оно вернее будет.