Вот и еще одна учительская
способность: уметь слушать контролировать, наблюдать и думать о
своем одновременно. Многозадачность педагога наше все.
— Значит, жеребьёвка, — кивнула
девушка. — Сейчас я напишу на листочках имя завуча, кто вытащит,
тот и выводит, — деловито закончила обсуждение Нина.
— Егор Александрович, а может вы? —
смело закинул удочку в мой огород Федька Швец.
— Сами, Федор, все сами, — улыбнулся
я и продолжил наблюдать за тем, как решается вопрос, заодно и за
девочками-старшеклассницами, которые репетировали праздничные стихи
с малышами.
Нина аккуратно нарезала бумажки,
писала имя завуча, затем искала вещь, в которую можно спрятать
записки, чтобы вытаскивать по очереди, не подглядывая.
Федька Швец то и дело отвлекался на
четвероклассников, который крутились здесь же, в спортзале. Мелюзга
тоже принимала активное участие в будущем мероприятие. У ребятишек
самое ответственное задание — выразительное чтение наизусть
поздравительных стихов.
Федька то и дело срывался, подбегал
к Лене Верещагиной, которая репетировала с малышней, подсказывал
текст, грозил пальцем тем, кто баловался. Всячески помогал детворе,
при этом невольно мешая Лене. Девушка сердилась, прогоняла
одноклассника, но Швец то и дело возвращался к неровному строю
малышни.
Федор все больше и больше вызывал
симпатию у меня симпатию. Вот вроде и хулиганистый пацан, и шутит
порой глупо, и весь, что называется, далек от понятия «идеальный
ученик», а вот есть в нем что-то такое… Стержень что ли. Несмотря
на возмущения, на споры, на попытки улизнуть от некоторых школьных
дел, самое главное, что Федор считал важным для коллектива, парень
выполнял на пять с плюсом. За своих тоже горой стоял, мог запросто
взять вину на себя. Иногда приходилось долго разбираться, чтобы
выяснить, откуда уши торчат в той или иной ситуации, когда Швец
уверял, что это он набедокурил.
А еще мне нравилась его манера
общения с младшими школьниками. Федор уважал малышню, общался с
детворой как с равными, не отмахивался от нее, внимательно слушал,
если надо, выступал третейским судьей. При необходимости воспитывал
и наказывал подзатыльником. Непедагогично? Возможно, зато действует
сразу, без всякого нанесения психологической травмы.
Однажды я даже предложил Федору
задуматься о поступлении в педагогический институт. Швец пять минут
хлопал глазами, недоверчиво на меня поглядывал, трижды переспросил,
шучу я, или нет. Я нисколько не шутил. То, как Федор возился с
пацанами младшего и среднего звена, как на своем примере показывал
и учил, вполне отвечало мысли, которую я однажды вычитал, уже
работая педагогом на пенсии.