В тот вечер я впервые вышла из своей комнаты, впервые заговорила и поужинала. Этот сорванец вернул меня к жизни. Ему никогда не сиделось на месте: Михаэль постоянно что-то выдумывал, строил или просто-напросто шкодил соседям, вовлекая во всё это и меня.
Так незаметно для меня прошёл год в доме Иномарато. А после ещё шесть.
Седьмой был последним. После чего на меня была объявлена охота.
– Ты так слепа в погоне за местью, что сама нарушила десяток правил, – тяжелую тишину разрушил голос итальянца, вытаскивая меня из омута воспоминаний.
– Наши взгляды здесь расходятся, – невозмутимо взглянув на него, пожимаю своими плечами.
– Где прописан пункт, который гласит о связи с полицейским? – его тон стал в разы агрессивнее, а ладони уже сжались в кулаки. – Основное правило и закон семьи – не поддерживать абсолютно никаких отношений с полицией, но почему-то это ты оставляешь в стороне.
– Так же, как и ты оставил когда-то в стороне меня, – едко кольнув мужчину, довольно улыбаясь, скрывая под этой улыбкой безграничную печаль.
Ему нечего сказать. Он собирается возразить, но пресекает эту попытку, лишь опустив голову вниз, начинает дергать своими скулами.
– Я не переставал тебя любить. Никогда, – его карие глаза снова загораются, и я не в силах оторваться от них.
Вытянув правую руку вперед, он берет мою ладонь и крепко сжимает. Я чувствую тепло и нежность, которую давно не ощущала от него.
– Я тебя тоже.
– Доверься мне. Расскажи мне всё. Где все деньги? Почему столько смертей за последнее время? Расскажи мне всё с самого начала.
Он слегка хмурится и смотрит на меня так, будто щенок, выпрашивающий косточку.
– Тогда слушай.