Сейчас же я смотрел на построенные по
какому-то своему, пока неведомому мне порядку дома и не мог
наглядеться. Здания фесов были похожи на слепленные друг с другом
горошины. Только каждая из которых могла вмещать в себя
двухсполовинойметровых существ. Чем знатнее фес, тем выше его дом.
Здесь жили очень хорошие бойцы. Я насчитал одно здание, состоящие
из пяти горошин. В нем квартировался явно какой-то герой войны.
Или, что более вероятно, его вдова.
Сами фесы тоже наличествовали.
Здоровенные, с вытянутыми руками и тем, по чему их отличали по всех
мирах, — переплетенными рогами, уходящими за голову. Справедливости
ради, это были и не рога вовсе, а скелетные пластины. Они служили
фесам естественной броней и располагались по всему телу. Просто
самые ярко выраженные оказались на голове.
Одевались аборигены тоже по-разному.
Кто-то ходил, еле прикрыв свои скелетные пластины, выступающие
из-под кожи. Другие выглядели роскошно. В красивых рубахах, широких
штанах, обвязав рога лентами. Будто на танцы собрались. Танцы,
насколько я помню, — это такой вид обязательной программы между
особями, предшествующей соитию. Вроде так.
Меня лишь немного напрягало
пристальное внимание нескольких ближайших фесов. Тех самых,
полураздетых. Они агрессивно скалились и размахивали руками,
правда, не предпринимая никакой попытки напасть.
— Не обращай внимания, Брат, — сказал
мне местный Вратарь. — Этим можно сражаться только в том случае,
когда на них нападут.
— Почему?
— Они еще не мужчины, — объяснил Хмур.
— Не выполнили своего предназначения.
— Какого?
— Каждый воин-фес, прежде чем ступить
на тропу войны, должен оставить после себя трех сыновей. До тех пор
он ненастоящий мужчина. Вроде тебя.
Сказано это было беззлобно. Больше
того: думаю, Хмур и не ставил задачей обидеть меня. Просто сказал
как есть. И чтобы было понятнее, доходчивее, привел очевидный
пример. Но мне подобное сравнение не понравилось.
— Они не могут воевать, пока не
выполнят это требование, — подтвердил местный Вратарь, — иначе фесы
давно бы вымерли.
Кстати, да, об этом я и сам
задумывался. Как вид, настолько агрессивный и воинственный, до сих
пор существовал? Ответ был прост. Думаю, когда-то давным-давно один
мудрый фес понял, к чему все идет. И придумал незатейливое, но
действенное правило: нет сыновей — нет войны. Хочешь умереть
красиво — плодись и размножайся. Либо умри как последний трус.
Ненасильственно.