И мы пошли. Сквозь густой, разросшийся лес, хвала богам, живой, а не мертвый.
Ох, и тяжелый был этот оборотень! Такой тяжелый, что всю дорогу я скрипела зубами от натуги. Сколько раз мы останавливались передохнуть — не счесть! А сколько раз обессиленный волк спотыкался на ровном месте и едва не падал — жуть просто! Я и сама едва держалась на ногах и была вся грязная из-за наших с ним вынужденных объятий.
Лес постепенно редел, темнота сгущалась. Внезапно, когда за деревьями уже мелькали огни сторожевых башен, мой подопечный остановился как вкопанный. С тревогой я заглянула ему в лицо и опешила.
Пустое. Лицо — совершенно пустое, а взгляд стеклянный.
— Что с тобой? — шепнула я дрогнувшим голосом.
Волк не отозвался, только точеные ноздри раздулись, втянув воздух.
Дрожь необъяснимого страха пробежала по моей спине. Захотелось отстраниться от этого пугающего мужчины, оказаться от него как можно дальше.
Напряженная, я повторила свой вопрос:
— Что с тобой?
Медленно-медленно, словно деревянная кукла, оборотень повернул голову и скользнул взглядом по моему лицу, задержавшись на губах. В синих глазах вспыхнула первобытная жадность. А потом меня схватили. Широкими ладонями мужчина сжал мою голову крепко-крепко и поймал ртом испуганный вскрик.
— С ума сошел? — я сразу же инстинктивно отвесила ему пощечину. — Что ты творишь?
Неужели все-таки придется бежать? Ох и дурочка ты, Ондина, — пожалела несчастного оборванца на свою голову. Теперь стоишь с ним совсем одна в темном глухом лесу и не знаешь, чего ждать. А вдруг он сейчас накинется на тебя и попытается обесчестить?
Я принялась лихорадочно озираться в поисках путей к отступлению.
Деревья, деревья, деревья. Мрачные ели, держащие на ветвях темноту, строгие сосны, утопающие в вязкости угольной ночи. С трех сторон меня окружал дремучий лес. Впереди в просвете черных стволов мигали далекие огоньки Энведа, да только до них еще надо было добраться.
— Ты… меня ударила? — голос, раздавшийся рядом, был полон растерянности.
Я вся подобралась, готовая до последнего сопротивляться насильнику. Руки вскинула, а пальцы согнула, как кошка, выпустившая когти. Эх, жалко матушка приучила стричь ногти под самый корень: мне бы сейчас пригодилось хотя бы какое-нибудь оружие.
— За что? — на меня воззрились синие глаза, чистые-чистые, невинные-невинные. Этот мужлан искренне не понимал, что сделал не так.