– Ещё пару минут, – умоляюще смотрю на администраторшу. – Не отвечают, я позвоню другим.
– Девушка, – та недовольно вздыхает, протягивает «е», заставляя чувствовать себя ничтожеством. – Здесь недалеко есть хостел, звоните оттуда. Вы не понимаете, что портите имидж отеля?
– Несколько минут, – повторяю настойчивее, вздёргиваю подбородок. – Учитывая, сколько раз мой муж здесь останавливался, можно быть чуть вежливее.
– Не припоминаю здесь мужчин в пижамах.
– А вы проверьте фамилию Усманова. Сразу вспомните.
Я приподнимаю бровь, прожигая девушку уверенным взглядом. Никому не позволю так с собой говорить. Администраторша сдаётся, показательно вздыхает и лезет в компьютер.
А я внимательно слежу за её реакцией. Её глаза становятся больше, дыхание – нервное. Судя по всему, там не единоразовый визит в этот отель.
Больно.
Боже, как же больно.
Сердце когтями пронзает. Я судорожно вдыхаю, но кислород не попадает в лёгкие. Кровь в венах бурлит, обжигая.
Ну почему? Я ведь уже знаю, худшее увидела в муже. А всё равно больно. Так сильно, так плохо, что хочется калачиком свернуться и плакать.
Наивная девочка во мне всё ещё пытается найти хоть какое-то объяснение. Доказательство, что всё не так, как мне казалось.
Но Булат останавливался здесь постоянно. Без причины, ведь мы давно живём в этом городе. Только для встреч с другой…
– Конечно, – тон девушки тут же меняется. – Вы можете позвонить своей подруге.
– Не нужно, – звучит мужской голос за моей спиной. – С моего позвонит. А вы принесите нам, пожалуйста, чай.
Администраторша кивает, тут же улетает выполнять поручение. Я разворачиваюсь к Ильясу, не понимая, почему он вернулся.
– О, – выдыхаю, тут же стягиваю с себя пиджак. – Прости, я забыла отдать. Спасибо ещё раз.
– Оставь пока, у меня не один костюм, – усмехается, мягко подталкивая меня к диванчикам. – Тебе явно не помешает согреться. Ты ведь пьёшь чай?
– Да, а ты… Ты вроде спешил в номер, чтобы отоспаться.
– Мой сон сожрала совесть, которая не позволяет бросить девушку в беде. Держи, звони кому и сколько нужно.
Подруга явно не ответит, поэтому я, сцепив зубы, звоню папе. Даже глаза прикрываю, словно это спрячет от его злости и нотаций. Отец у меня очень сложный человек, тяжёлый.
И он тысячу раз мне повторял, что замуж выходить нужно с умом. Рано в восемнадцать. Но когда я призналась ему, что забеременела – то папа уже не мог спорить.