Прочищаю горло и приглашаю гостя к низкому столику, на котором делаю расклады своим посетителям. Тот в несколько шагов пересекает пространство полутемной комнаты и садится на крошечную табуретку, расставив ноги в стороны.
— Начинайте, — приказывает он и прикрывает рот, заходясь сухим кашлем.
— Тео, принеси гостю горячего вина со специями! — прошу я и, взяв колоду с алтаря, иду на свое место.
— Вы лекарь? — снова рычит демон, переодетый в монаха, и нотки его больного голоса кажутся знакомыми.
— Нет.
— Вот и занимайтесь тем, что умеете. Я плачу вам за предсказание, а не за…— замолкает он, пытаясь подавить очередной приступ кашля.
— Как скажете, господин, — собираюсь я, отмечая, что таких грубиянов в моей карьере гадалки еще не встречалось. Хотя, возможно, у него жар, поэтому такой злой? — Может, все-таки чаю с чабрецом? — не выдерживаю я и напарываюсь на раздраженный выдох.
Захлопываю рот, ругая себя за то, что лезу не в свое дело. И действительно! Платят мне за расклад, чего со своим чаем пристала?!
Достаю карты из аметистовой шкатулки и чувствую дрожь в руках. Нервозность моего клиента передается и мне. Перемешиваю колоду, стараясь не смотреть на мужчину, зато на себе отчетливо ощущаю его тяжелый требовательный взгляд. Знала бы, что придется иметь дело с таким суровым бирюком, не согласилась бы его принять.
— Какой вопрос вы хотите задать картам? — нейтральным тоном говорю я, чтобы не дай бог, не взбесить этого буку еще сильнее.
— Что с моей женой? — хрипло чеканит он, а меня пробирает до мурашек. Ну как же знаком голос! Только вот ниточку уловить не могу.
Я киваю, что поняла, и снова перемешиваю карты, на этот раз, чтобы войти в медитативное состояние, ибо от присутствия мужчины меня штормит и колотит.
Гость сидит неподвижно, будто хищник перед рывком, и это сильно мешает сосредоточиться. Когда у меня все же получается хоть немного остановить поток мыслей, я понимаю, что не попросила самого главного.
— Вы не могли бы снять капюшон?
— Зачем это? — фыркает он, как большой дикий кот.
— Я должна увидеть ваши глаза. Они – проводник к душе. А душа знает все ответы.
Ничего не отвечая, он одной рукой смахивает с себя кусок темно-коричневой ткани, и меня невидимой кувалдой бьет по темени.
Это лицо навечно высечено в моей памяти. Морщинки на широком лбе, густые шелковые брови, почти черные глаза, кажущиеся хмурыми из-за нависшего века. Прямой нос с небольшой горбинкой и шрамом, крупные, твердые губы, широкие скулы, и густая поросль щетины, четко повторяющая очертания нижней челюсти.