Дрожащими руками тянусь к двери.
Открываю, а у самой сердце ошалело скачет по всей грудной клетке.
В нос ударяет знакомый запах мужского одеколона. Взгляд натыкается на пару кожаных туфель.
– Ты?! – шёпотом.
– Я. Или ты ждёшь кого-то другого? – с усмешкой выдаёт он.
Трусливо отступаю. Шаг за шагом.
Ладони от страха становятся влажными. Не то, чтобы я реально боялась Потоцкого – он же не маньяк там какой-то, но всё-таки.
Захлопнув дверь ногой, движется прямо на меня. А я пячусь до тех пор, пока спиной не вжимаюсь в стену. Хотела же послать его нахер, была уверена, что смогу.
Расставив руки по бокам от моего лица, слегка поддаётся вперёд:
– Раздевайся.
– Что?
– Раздевайся. Буду тебя трахать.
От вспыхнувшего приступа гнева ладонями упираюсь в его плечи.
– Ты не охуел, Потоцкий? Пошёл вон из этого номера.
Толкаю со всей силы Данила в грудь, а он перехватывает меня за запястье, заводит их над головой.
– Пусти меня, – прошу тихо, но он не реагирует.
Приблизившись, кончиком носа ведёт по моей скуле, опускается к подбородку и останавливается на шее:
– Я хочу тебя, Настя. Ты хочешь меня. Не выёбывайся.
– Хам, – пытаюсь рявкнуть, но выходит жалостливый писк. – Дань, ты же отпустил меня год назад. Давай не будем начинать… снова? Я больше не хочу страдать.
– А если на этот раз я скажу, что хочу тебя навсегда?
– Не поверю. Ты идиот, Потоцкий. Ты просрал свой шанс.
– Знаю, – отпустив мои запястья, обеими руками обхватывает за талию.
– Ты дурак.
– Согласен, – поддевает пальцем бретельку на моём платье, оголяет плечо.
– Я еле выжила после нашего расставания, – снова упираюсь руками в его грудь, но больше не отталкиваю.
– Прости.
– Не прощаю. Уходи.
Качает головой, медленно приближается губами к моему плечу. А у меня дрожь по всей спине, ноги становятся ватными. Если он сейчас отпустит, я точно шмякнусь на пол.
– Давай навсегда? Вдруг повезёт в этот раз, – мелкими поцелуями осыпает моё плечо, переключается на ключицу. – Мне хуёво без тебя, Настя.
Сердце ухает вниз. Чувствую, как в кровь выбрасывается огромная порция адреналина.
“Мне хуёво без тебя, Настя”, – услышать от Потоцкого такое – равносильно признанию в любви. В своё время я бы всё отдала за эти слова, но не отдам, потому что уже не надо. Нет, не просто не надо, а уже поздно, ведь когда-то же было надо.