– Хорошо, – сказал папа, продолжая задумчиво жевать свою овсянку.
– Все нормально? – мама сама взяла масло и принялась намазывать его на тосты.
– А? – папа на миг вышел из той виртуальной реальности, в которой пребывал. – Да, конечно. Немного пересолила.
– Я кашу не солила. Ты же сам ее готовил. Забыл?
– Да-да.. Забыл..
Папа опять наморщил лоб и почесал затылок, и снова было принялся за кашу, как вдруг хлопнул себя по лбу. Хорошо, что ложка была в другой руке.
– Забыл! – победно вскричал он. – Точно! Забыл!.. Вот только о чем? – уже тише продолжил он.
– Может, кашу доесть? Тебе уже выходить скоро.
– А? Да, точно, – папа погрустнел, быстро доел остатки каши и пошел собирать сумку.
Переноска
У лифта в доме Ивлевых была одна особенность – временами он очень сильно гудел. Причем гудела не сама лифтовая кабина, а какой-то механизм, с ней связанный. Когда это происходило, вибрация и гул через лифтовые шахты, словно нервную систему, пронизывающую весь дом, достигал каждого его уголка, как-будто чей-то гигантский мозг работал над трудноразрешимой задачей. Может так и выглядит умный дом, кто знает. Или это была просто такая своеобразная профилактика по чистке подъемного механизма. Так или иначе, однажды эта особенность сыграла с семьей Ивлевых неприятную шутку.
Как-то вечером, проходя мимо входной двери, папа принюхался. Откуда-то ощутимо несло чем-то паленным, причем запах быстро усиливался. Приоткрыв дверь, папа с ужасом увидел пелену дыма, такую густую, что в коридоре совсем ничего не было видно. Одновременно с этим доносился гул бушевавшего огня.
Сразу же закрыв плотно дверь, чтобы не впустить дым, папа кинулся в комнату. Стараясь не паниковать, он бросился к телефону, крикнув на ходу:
– Собирайтесь, пожар. Берем только документы. Быстро! Быстро!
Позвонив 01, папа схватил несколько полотенец и намочил их под краном. "Главное успеть выбраться на лестницу. Но нужно еще убедиться, что та сама не горит." В голове у папы рисовались ужасные картины, вызванные услышанным гулом, и он ощутимо нервничал. Одев куртки – на улице было уже холодно, все замерли на пороге.
– А как же Умка? – спросила доча. – Мы что же, оставим его здесь.?
Все посмотрели на клетку, где сидел попугай.
Папа какое-то время колебался, и на его лице пронеслась целая гамма эмоций, потом он тяжело вздохнул, и быстро перенес клетку в другую комнату, подальше от входной двери, и накрыл влажной простыней.