– Ну как же! А речь?! А мышление? А орудия труда? А цивилизация? А.. наука в конце концов? Прости, но это даже глупо сравнивать!..
– Глупо думать, что людьми движет что-то другое.. Вот это действительно глупо. Человек только лишь немного выдвинулся над всем остальным животным миром, но основание, подводная часть айсберга – оно общее для всех. Будь-то улитка, амеба или человек. И было бы очень странно, будь по-другому. Млечный Путь ничем принципиально не отличается от остальных галактик, Солнце – от остальных звезд, Земля – от остальных планет, а Человек – от остальных животных. Как может быть по-другому? Это же и ежу понятно.
– Ну, значит у вас тут очень умные ежи. Что, впрочем, не удивительно, раз Ворон берется учить меня жизни, а Начальник Пылесосов читает лекции..
Моя грубая колкость не достигла цели, Роберт по-прежнему улыбался и всем своим видом показывал, что внимательно меня слушает. Поэтому я продолжил:
– Ну и что из этого? Человек ничем принципиально не отличается от всех остальных животных. Что дальше-то?
– Значит, то, что движет всем живым, то же движет и человеком. И обратное правило в данном случае тоже верно.
– А что движет человеком?
– Ты не знаешь? – Роберт очаровательно улыбнулся. – Хорошо, почему ты одел сегодня эту рубашку?
Я посмотрел на себя. На мне была привычная мне клетчатая плотная рубашка.
– Не знаю. Какая разница? Захотел и одел. Вообще не помню, чтоб я ее одевал. Я ее часто одеваю.
– Почему?
– Что почему?
– Почему ее, а не, скажем, вот эту, в линейку.
Роберт держал мою офисную рубашку, белую в темную полоску. И откуда он ее достал?
– Эта для работы. Да и меньше мне нравится. Да какая разница? Сегодня одел эту, завтра другую, в чем проблема-то? Мог любую..
– Мог любую.. ха-ха-ха.. ха-ха-ха.. из двух.. да,.. – Роберт засмеялся, словно робот Вертер из старого фильма. – Извини. Да, так вот. Мог, конечно, любую, но одел именно эту. И так происходит во всем и всегда. Выбор может быть большой, но останавливаемся мы все-же на чем-то одном. И все же, почему именно эту?
– Ну..
– Нет, с тобой каши не сваришь, – покачал головой Роберт. Он вдруг стал серьезным, перестав дурачиться, и я впервые почувствовал себя рядом с ним по-настоящему не уютно, поежившись под холодным блеском его синих глаз. – Упертый и воображения не хватает. И чего Ворон с тобой возится? – он вздохнул, как будто делая над собой едва заметное усилие, и приветливая улыбка снова вернулась на его лицо, словно одетая маска доброго учителя.