Вообще-то, это довольно изящно.
Я ещё раз пробежала глазами по табличкам, прикидывая, какая из них могла бы заинтересовать меня.
И прищурилась.
Ух ты, однако.
Табличка скромно лежала в дальше всех от меня и была матово-чёрной, идеально отполированной, но без единого опознавательного знака… Ну, это если смотрит человек несведущий. А вот если приглядеться, да паучьими глазами…
— Почтенный, не могли бы вы показать мне их поближе?
Мастер Лин, которого мои слова перебили, так сказать, на полувзлёте витиеватых извинений, умолк и изумлённо уставился на меня. Хозяин чайной же, наоборот, неимоверно оживился.
— Взгляните, какие красивые таблички нынче приготовили для вас, госпожа, — заворковал он. — Даже если ваше внимание уже обещано, может ли быть что-то столь прекрасное, как вы, столь жестоким, чтобы этой красотой не поделиться?
Я с трудом удержалась от усмешки.
Ну да, знакомо. Родилась на свою беду красивой? Делись, то бишь, спеши выгодно монетизировать: товар скоропортящийся, обмену или возврату не подлежит…
Впрочем, для меня не актуально ничто из перечисленного: чёрные вдовы живут по совсем другим правилам. Наша красота — равно как и наши тела — предмет совершенно другого торга.
Но это сейчас, конечно, не важно.
— Взгляните, какой прекрасный нефрит, — говорил хозяин чайной между тем, указывая на “случайно” ближайшую ко мне табличку. — Тот, кто дарит такие подарки, будет любить свою женщину большой любовью!
На этот раз я под осуждающим взглядом мастера Лина всё же позволила себе небольшую усмешку. Впрочем, быть вылюбленной чьей-то там большой любовью мне прямо сейчас не особенно хотелось. А вот…
— А вот эта кому принадлежит? — мои пальцы демонстративно зависли над чёрной табличкой.
Владелец чайной едва заметно поморщился.
— Какому-то невежде, не умеющему нравиться женщинам, очевидно! Да к чему вам это? Взгляните, какие камушки!
Но камушков я в своей жизни навидалась немало — в отличие от таких вот элегантных, прелестных магических плетений… Слегка улыбнувшись, я под непроницаемым взглядом мастера Лина (и недоумевающе-раздосадованным — владельца чайной) взяла табличку в руку.
Чтобы с искренним любопытством пронаблюдать, как на матово-чёрной поверхности проступает поразительно детализированное изображение молодого человека в смеющейся маске, которое быстро пришло в движение, сплясав несколько па над обрывом (Шут, значит) и отвесив мне одновременно элегантный и отчётливо-насмешливый поклон.