Они надеялись, что ребята просто потеряли счет времени и заночевали где-нибудь на сухом месте, решив не пускаться в обратный путь, когда стало смеркаться. Но у этой надежды были слабые крылышки.
Однако утром Шани и Кереш появились у монастырских ворот, перемазанные по уши, но невероятно довольные. Впрочем, их довольный вид весьма быстро растаял, когда Кереш-старший подсадил сыну синяк под левый глаз для пущей симметрии, а вторым ударом чуть не сломал Шани нос. Естественно, зачинщиком похода по бучилу сочли именно Шани: после полета на деревянной птице, который все-таки не остался незамеченным, его считали не по делу умным смутьяном, от которого только и жди беды.
– Пороть надо, – поделился педагогическими секретами Кереш-старший. – Розгами, крапивой, а еще лучше ремнем. Мой-то дурак лопоухий, а этот вон, хитрая рожа.
Лопоухого дурака и хитрую рожу привели в кабинет отца Гнасия, чтобы решить, что делать дальше. Отец Гнасий с трудом скрывал свою радость от того, что дети вернулись живыми и здоровыми, но старался сохранять серьезный вид.
– За что пороть-то? – подал голос Шани. – Что мы сделали? Ничего не сломали, никого не убили. Чего пороть?
– Ах ты каторжник! – взвился Кереш-старший. – За что пороть? А за то, что ты дурака моего на болота потащил без спросу и меня обдурил, когда я тебе планки для твоей крылатой повозки делал! Вот за что пороть, чтоб неделю сидеть не мог!
Шани молчал. По поводу деталей для дельтаплана ему и правда было нечего сказать. Кереш-младший всхлипывал, предчувствуя, что отец с ним еще и дома побеседует, а удрать уже не получится.
– Отец Гнасий, ну вы-то сделайте что-нибудь! – воззвал столяр. – Ну всему же поселку покоя не будет! Сейчас он какие-то приспособления придумывает, дай Заступник, чтоб не колдовские, да с моим дурачиной по бучилу бегает, а потом что? На метле полетит да огнями станет пыхать?
Полеты на метле отцу Гнасию совсем не понравились. Намеков на колдовство он не потерпел и сурово произнес:
– Ты бы говорил, да не заговаривался. Какая метла? На ересь намекаешь? Так и я тебе намекну, кто наущает добрых людей столько пить, сколько ты пьешь.
Столяр смутился. В Аальхарне издавна бытовало мнение, что вино обязано своим появлением именно Змеедушцевым проискам. Когда же он изобрел хмельное, то изо всех сил принялся подталкивать народ к неумеренному употреблению. Известное дело, пьяного ввести во грех легче легкого. Отец Гнасий, который не пил вина, а отдавал предпочтение настойкам на травах, ничего дурного не совершал и имел полное право распекать Кереша-старшего за недостойные намеки.