Встав за спиной твоей, когда вонзила в
тело нож,
Не
кровь в тот миг бежала, но любовь по венам!
—
Ты даже не стихоплет, ты стихоложец, — фыркнул я
в ответ и прицелился в корягу на другом берегу
реки.
До
той было никак не меньше двух сотен шагов, поэтому пришлось
несколькими глубокими вдохами погрузить себя в легкий транс и
толкнуться вперед волей. На краткий миг сознание раздвоилось,
истинное зрение сосредоточилось на замшелом дереве, руки сами
навели штуцер на цель и потянули спусковой крючок.
Грохнуло, и я различил, как после
явственной задержки от коряги полетели щепки.
Микаэль допил остатки вина и посмотрел
на меня с нескрываемым неудовольствием.
—
Ты закончил?
—
Вполне.
Я
намотал на шомпол ткань и кое-как очистил ствол от нагара,
затем убрал мушкет в чехол и вместе с подсумком вручил его
маэстро.
—
Будь добр, придержи пока у себя.
Микаэль в пустяковой просьбе отказывать
не стал, зябко поежился и застегнул камзол на все
пуговицы.
—
Едем-едем? — спросил он, с тоской поглядев на пустые
бутылки.
—
Едем, — подтвердил я, но сразу придержал маэстро Салазара за
руку. — Не налегай на выпивку. Сегодня у меня встреча с
магистром-управляющим, будем работать.
Микаэль кивнул.
—
Всегда одно и то же, — вздохнул он, махнул рукой и нахлобучил
на голову шляпу. — К твоим услугам, Филипп!
—
Рудольф, — поправил я его, развернулся и зашагал к лошадям. —
Меня зовут Рудольф…
3
С
Микаэлем я расстался у Соловьиного моста. Маэстро повел
лошадей к пансиону, а я перешел на другой берег, заплатил за
чистку сапог и, не желая блуждать по незнакомым кварталам в
поисках Управы благочестия, столковался о проезде с
владельцем двуколки. И нисколько, надо сказать, о потраченных
монетах впоследствии не пожалел. Черный двор на
Клюгатан был выстроен на другом конце Старого
города; пешком туда было топать и топать.
Пока ехали, я не забывал посматривать
по сторонам. На глаза то и дело попадались компании
встревоженных горожан и хмурые физиономии квартальных надзирателей,
а плечистые молодчики из цеховой стражи все, как один,
вооружились крепкими палками. Неподалеку от опекаемых ими
перекрестков неизменно обнаруживались телеги — то пустые, а
то и заставленные бочками. При желании загородить проезд было
делом считаных минут. Сгустившееся напряжение ощущалось буквально
на физическом уровне.