Вот опять, мне грозила смертельная опасность, а он не включился.
Если бы не Лидия и Крылов, то остался бы я в бетонном бункере,
навсегда и мертвый. Решил поупражняться. Вспомнил, что там говорила
Наталья о порядке подключения, о скорости воспоминаний. И о том,
что все это надо прочувствовать.
Вновь представил, как я нахожусь в темном ангаре. Слышу, как
гудят привода и стальная дверь открываются. Входят техники.
Включается свет, начинают мерцать мониторы. На экранах всплывают
кривые графиков. Меня осматривают, проверяют биосинтетику, подают
напряжение. Загорается визор.
Еще секунда и активируется голосовой модуль. Может надо, что-то
сказать?
Произношу:
— В норме.
Голос живой, человеческий, вовсе не похожий на скрежет
динамиков. Ладно, что там дальше. Движение.
Теперь все это надо вспомнить быстро. За одно мгновение. И,
главное, прочувствовать. Тогда, по позвоночнику должен разлиться
нестерпимый жар. Если почувствую, нечто подобное, надо сразу
остановиться. Не хватало еще, ходить по лагерю, разбрасываясь Мощью
и повторять механическим голосом: «Я, биосинтетическая боевая
машина».
Пробовал снова и снова. Быстро вспомнить получалось, а вот
прочувствовать не выходило. Я же сейчас совсем другой, не
биосинтетический гладиатор, а живой человек!
— Вы медитируете, Михаил?
Голос Крылова заставил меня вздрогнуть.
— Ну, да. Помогает расслабиться.
Он кивнул, непонятно чему. Раскрыл ноутбук и снова погрузился в
свои расчеты.
А я снова начал склонятся к мысли, что мне, видимо, не дано
освоить контролируемый боевой режим.
Утром, когда мы с Крыловым завтракали в нашей палатке, главный
конструктор внезапно сказал:
— Через несколько дней, Идолища подойдут совсем близко, тогда и
начнется операция.
Говорил он это настолько безразличным тоном, будто сидел в
тысячах километрах от зоны бедствия, а не прямо в лагере
Ауксилии.
— Город будут эвакуировать? — спросил я.
Крылов помотал головой.
— Жителям рекомендовали покинуть город, но эвакуацию объявлять
не стали. Думаю, пары пилотов и две сотни ауксов решат проблему с
тварями.
Мне бы его уверенность. Я прекрасно помню, как на Кюсю, вся
ауксилия оказалась размазана в одно мгновение.
Об этом я и сказал Крылову. Он внезапно оживился:
— А вы, ведь, первый кто увидел тогда гибридов?
— Да, мы с напарницей…
Эх, Настя! Сожаление навалилось стальной плитой.