— Я не курю, — глухо отвечаю, откашлявшись. Мерзость. — И вам не советую, это значительно укорачивает жизнь.
Уже молчу, что такую смазливую мордашку стоит поберечь, и исключить вредные привычки.
— Молодец, ребенок. И не пробуй. Оно того не стоит.
Он глубоко затягивается, прикрыв глаза, а я не могу оторваться и не смотреть на него. До чего же красив, гад. Черное пальто нараспашку, прекрасно видно криво повязанный галстук, но его ни капли это не смущает. Он, словно нарушитель всех правил. Чихать он на всех хотел.
Все еще интересно сколько ему лет, потому что выглядит очень молодо и дерзко.
— Если ты не собираешься использовать это место по назначению, зачем тогда сюда пришла? — чуть нахмурив лоб, интересуется начальник.
Да что он ко мне прицепился, в конце концов? Мне уже нужно просить разрешения, чтобы постоять на улице? К тому же идет снег, где мне стоять, за воротами?
— Подышать, разве не видно? — как маленькая вбираю в себя холодный воздух и надуваю щеки.
И вот тут происходит то, чего я никак не могла ожидать. Райнис выбрасывает окурок в урну и медленно идет в мою сторону, а меня будто током прошибает от этого зрелища.
4. 3.
Владимир двигается плавно, как хищник, поэтому я не могу пошевелиться, ощущая себя загнанной в угол жертвой.
— Твоя дерзость умиляет, Ласточка, — говорит он, прищурив глаза. — Продолжай в том же духе, давно мне не было так весело и приятно общаться со студентами.
Очень рада, что мою вспыльчивость он считает забавной, но подыгрывать ему я не собираюсь.
— Ласточкина. Моя фамилия — Ласточкина, а не ласточка, — упрямо поправляю его. — А зовут меня Татьяна Леонидовна.
Внутри все кипит от негодования, держусь буквально за ниточки самообладания, чтобы не вспылить и не послать его куда подальше. Мне проблемы ни к чему, но этот мужчина будто специально меня провоцирует.
Райнис, конечно же, всего этого не видит, он стоит передо мной, как ни в чем не бывало и пристально рассматривает.
— Моя версия мне больше нравится, — отвечает, а затем его губы растягиваются в улыбке, и я вообще забываю для чего мне, собственно, нужен кислород.
Эта улыбка. Боже, она все в нем меняет, но, что самое интересное — она меня меняет. Изнутри. Я, как завороженная, смотрю на него и только одному Богу известно, что сейчас творится в моей душе. И это еще больше меня бесит, ведь я всего этого не должна чувствовать. Не с ним точно.