Камень не спешил как-то выдавать информацию.
Я сидела на полу, держала в руках якобы артефакт и глупо таращилась на него. Никакого прозрения, вспыхивания магии не наблюдалось.
— Может, ты скажешь, кто я?
Руки обожгло. Поморщившись, хотела вернуть камень на подушку, но не вышло, тот будто прилип к ладоням. Жар становился нестерпимым. Вглядываясь в мутнеющий хрусталь, разглядывала там клубящиеся облака дыма. Они становились все темнее и темнее, наливаясь страшным кровавым цветом, словно камень вытягивал мою кровь и заполнял ею себя. Держать его становилось все сложнее и больнее.
Камень начал греться еще сильнее. Где-то в его глубине появилась светящаяся точка. Она становилась все больше и больше, а свет — ярче и резче, от него глаза начали слезиться. Меня ослепило. Со стоном уронила камень на подушку и чуть сама не завалилась на пол. По телу разливалась подозрительная слабость. Поднесла дрожащие руки к лицу и с ужасом уставилась на отметины на ладонях, будто прижгли чем-то. Камень же продолжал светиться. Он раскалился так, что стал белым, а подушка начала дымиться.
— Хватит… — прикрывала лицо руками и ждала, когда же камень начнет остывать. — Хватит!
Оглушительный треск, будто кулаком не одно куриное яйцо раздавили. Резко стало темно. Я раздвинула пальцы и с ужасом смотрела на осколки камня. От них поднимался дымок, он свивался кольцами и складывался в птицу. Расправив крылья, та взмывала вверх. Мой шумный вздох развеял ее образ.
— Что за ерунда? — прокашлялась и взмахом руки уничтожила все намеки на дымную птицу. — Что я из этого должна понять?!
В коридоре вновь послышались шаги, на этот раз уверенные и дерзкие. Вздрогнув, покрылась испариной и принялась судорожно заметать следы. Накрыла камень тряпкой и сунула подушку обратно в ящике, затем вернула средний ящик на место. Поправила какие-то бумаги на столе и мышью прошмыгнула в спальню. Времени думать уже не было. На ходу скинула рубашку и небрежно повесила ее на спинку стула, а сама юркнула в постель. Сердце колотилось как бешеное, а руки до сих пор жгло.
Скрипнула дверь. Сильно зажмурилась и взмолилась, чтобы я не оставила никаких следов. Если Маркус окажется педантом, то мне крышка: сразу ведь поймет, что кто-то рылся.
От легкого сквозняка всколыхнулись шторы. Задержав дыхание, пыталась не краснеть от стыда и унять колотящееся сердце. Хотелось если не его выплюнуть, так хрипло вдыхать воздух, которого, казалось, не хватало.