И теперь я лучше понимаю, чем была та золотая хрень, оставшаяся
от клоуна. Сконцентрированной энергией его злодейского образа. По
улучшившимся вот только что ощущениям, она растворилась в моей
ауре. Возможно, я смогу сформировать из неё второе ядро, как в
прошлой жизни я поступил с образами страха… и в итоге создал
Кусаку… Но теперь я уже учёный и не повторю прошлых ошибок.
Кажется, я определился с планами на ближайшую жизнь. Стать
сильнее, захватить больше энергии, стать бессмертным. Если
понадобится, захватить этот мир.
Шикарный план.
И начну с этой академии. Нет, неправильно. Энергия будет идти
при повышении известности Шутника, раз уж я получил такое
злодейское имя. Кстати, не с этим ли связан внезапный рост ауры? А
мои подвиги в человеческом амплуа… они позволят накопить больше
маны. Так что да, они тоже важны. И конкретно сейчас меня тянет
провернуть какую-нибудь шутку. Нет, не хватало ещё, чтобы у меня
маска на лицо вылезла во время экзамена. Всё-таки тайна личности
для злодея, первейшее дело.
Кто-то положил мне руку на плечо. Надо мной стоял студент с
красной повязкой и недвусмысленно показывал на выход.
Чего?
Значит, стану охотником, — решил я, забирая свою карточку
недоавантюриста.
То, что меня пока не выгоняют из академии, я понял, когда мой
провожатый повёл меня не на выход, куда сопровождали три с лишним
десятка неудачников из нашей аудитории, а куда-то наверх и вглубь.
У меня начали закрадываться смутные подозрения, когда мы вошли в
лифт и поехали на пятидесятый этаж. Практически последний, если не
считать стадиона с открывающимся потолком на крыше.
Подозрения приняли реальную форму, когда меня завели в комнату с
тремя молодыми секретаршами в белых костюмах и массивной дверью с
золотой надписью «Токугава Иошинори». Без титула и должности. С
другой стороны, а кто в центральном и самом японском районе
Нью-Токио не знает директора японской академии и куратора всех школ
авантюристов?
Значит, план Б, решил я, наблюдая, как главная секретарша, а её
легко можно было определить по ауре власти, сквозящей в каждом
движении, одним движением брови отпустила моего конвоира, набрала
короткое сообщение на своём ноутбуке после чего встала и распахнула
передо мной дверь.
Буду считать это проявлением уважения.
Токугава Иошинори оказался таким, каким я его и видел на сайте
академии. Среднего роста, в сером костюме, около пятидесяти, с
седой, но без малейшего следа облысения шевелюрой. Но чем-то он
неуловимо напоминал моего любимого директора школы из прошлой
жизни. По ощущениям ауры, да я теперь снова могу её чувствовать, он
хотел обвинить меня в чём-то предосудительном.