– Игорь опять завтра в позу встанет, что не его фотки берём, а информагентства, – заметил Валик.
– Как встанет, так и сядет, он же не памятник, – отмахнулся Гриша. – Будет знать, как чудить по утрам и ломать имущество организации. На пятнадцатой полосе фотку высветли и рекламу пива замажь.
– Может, денег с них стрясем? – пробормотал друг. – Спецвыпуск накрывается, а премию к Новому году охота...
Я подняла голову и переспросила:
– Спецвыпуск накрывается? А почему я об этом не знаю?
– А потому что в облаках витать меньше надо, – беззлобно отозвался редактор, вдумчиво изучая что-то на экране монитора. – Рекламы не набрали наши трудоголики. Кризис, видите ли.
– А ты у них чайник реквизируй, – посоветовал Валик, – и печенюшки. И оклад обрежь, чтобы только на процентах сидели. И кризис сразу кончится, и реклама появится.
– Отставить диверсии! – нахмурился Гриша, потёр живот и вздохнул: – Но про чайник с печеньем ты верно сказал...
– Грабим? – ухмыльнулся друг.
– Иди, – благословил редактор.
Я, сверяя последнюю полосу, фыркнула:
– На кого теперь валить будете?
– На тебя, – хором заявили «диверсанты».
– А совесть-то в курсе? – усмехнулась я.
– Совесть в деле! – весело отозвался из коридора Валик. – И в доле!
– А-а-пчхи! – согласно чихнул Гриша.
За день мы подъедали все свои припасы, а поздним вечером, когда кроме нас троих в редакции уже никого не было, – чужие. Обычно «рекламные», но иногда вспоминали о совести и воровали у журналистов. Но у рекламщиков – чаще. За журналистами приходилось подъедать засохшее и завалявшееся. А рекламщики по долгу службы постоянно разъезжали по фабрикам и магазинам, таща оттуда и колбасу, и сыр, и печенье с сушками и пряниками, и всё свежее и вкусное.
Валик ушел «на дело», а редактор сел на его место. Муз, кстати, сразу же от Гриши шарахнулся и вновь уселся на мой монитор, свесив кривые ножки. Я аккуратно сложила сверенные полосы в стопку, убрала старые в «макулатурный» ящик стола и предупредила:
– Я – домой.
Время – почти одиннадцать.
– Иди, – Гриша рассеянно таращился на Муза, но, понятно, ничего не видел.
Крылатый прохвост этим пользовался и, обернувшись, корчил редактору страшные рожи. Впрочем, он такой страшный сам по себе, Муз, в смысле, что и корчить-то ничего не нужно.
Я быстро переобулась, выключила комп и натянула шапку: