— В моменты, когда мне было тяжко и грустно я всегда вспоминал самодовольное лицо Талии и тебя, стоящую в проеме и сверкающую, как звезда, — у Самата было такое лицо будто он съел самое лучшее лакомство в мире и сейчас наслаждался им, перекатывая на языке. — Ты пыхтела, как рассерженный еж, блестки осыпались с твоей головы и от каждого выдоха взметались в воздух. Хорошо, что Талия предвидела подобное и тщательно осмотрела комнату, иначе ты бы не избежала порки, клянусь всеми богами. Сколько ты потом отмывалась от них и ходила, сверкая на солнце?
— Больше месяца, господин, — ответила за нее Марам входя на веранду с подносом. — Я до сих натыкаюсь на блестящие частицы возле порога комнаты госпожи Талии, когда убираюсь.
— Чудесная была картина, скажи Марам? — радостно скалился отец, снова присаживаясь на подушки.
— Не могу не согласиться, господин, — мягко улыбнулась служанка, расставляя на столике обед и напитки. — Хотя моя любимая история, когда госпожа Амира создала иллюзию полчищ жуков и тараканов в комнатах сестер.
— А помнишь те пирожные, которые никто не мог надкусить и оказалось, что это губки для мытья, покрытые кремом и ягодами? — с восторгом поддержал ее отец.
— Это была идея Кадима! — тут же взвилась Амира назидательно выставив палец вверх. — Не надо все мне одной приписывать!
Она тоже присела на подушки и взяла тарелку с фруктами, пряча улыбку, которую с трудом сдерживала, вспоминая недоумевающие лица родственников при попытке съесть те пирожные.
— Но творили-то этот кулинарный шедевр вы вместе, — улыбнулся отец.
— Ага, а получила я одна, — буркнула Амира.
— Если бы сдала друга, то получила бы еще больше, — назидательно поднял брови Самат.
Обед прошел под воспоминания об ее шалостях и розыгрышах. Поев, они с отцом наперебой продолжили рассказывать события, каждый со своей стороны. Вспомнили сливки в баночках из-под крема у сестер и приклеенные к полу домашние туфли братьев, красители в шампунях, пришитые к матрасу одеяла — вместе с пижамой спящего, конечно же — и многое-многое другое. Они смеялись до колик в животе, пока не вспомнили все проделки Амиры.
После плавно перешли на разговоры о жизни и делах. Самат рассказал о трудностях, которые они пережили с женой, когда решили осваивать землю. Как тяжело было организовывать производство тканей, нанимать людей, платить им и как порой хотелось все бросить, наплевав на потраченные силы и деньги.