Винк едва заметно напрягся.
— У меня отобрали все, что было в карманах в момент задержания, — сказал он. — Блейн дал распоряжение вернуть вещи, но офицер на выдаче работает с девяти до пяти с понедельника по пятницу. А одалживаться у начальника в первый же день как-то не в моих правилах.
Кот смерил его взглядом, даже не пытаясь спрятать удивление.
— Вы совсем ничего об Офицерате не знаете, видимо? — уточнил он. — И про адаптантов? Почему почти все они служат именно здесь?
— В детстве что-то читал, — Винк пожал плечами. — Потом на все вопросы мне говорили: вот поступишь на службу и узнаешь. А я не поступил, — он снова пожал плечами, мол, и нечего мне лишней информацией голову забивать.
— Так способности — они же с детства, — нахмурился Кот. — Или вас принимали за адаптанта просто из-за физической силы?.. — догадался он, снова окинув взглядом рослую — чересчур, блин, рослую! — фигуру Винка.
— И принимали, и я усердно эту теорию продвигал, — согласился Винк. — Там, где я жил, нулевикам совсем несладко было. Лучше с разбитой рожей, но сойти за адаптанта, чем у этих адаптантов быть на побегушках.
Кот знал, о чем речь: досье Честера Винка он изучил досконально и хорошо помнил короткую, но многозначительную фразу: после смерти родителей проживал в приюте до совершеннолетия.
— В моем детстве приходилось притворяться, чтобы не дай бог не сойти за адаптанта, — криво усмехнулся Кот и кивнул на ближайший коридор, ведущий прямиком в столовую. — И, чтобы никто не догадался, есть приходилось так же, как и обычные люди. Результат вы видите. А здесь… — он без усилий распахнул тяжелую внутреннюю дверь. — Всех кормят бесплатно. Даже Тибериуса, хотя он один проедает огромную дыру в бюджете — в самом прямом смысле.
— Но таких, как Тибериус, по пальцам одной руки пересчитать можно, да? — ухмыльнулся Винк. Потом бесцеремонно оглядел Кота с головы до ног. — И где ж это было такое детство, что адаптант-способности надо было скрывать? Ты… вы из семьи аналитиков, что ли?
— Нет, — Кот поджал губы, против воли вспоминая свой “дом” в переулке и вечно пьяную мать, которая только и делала, что спала под кайфом. — Я из вашего мира. Вырос в немагической части города.
— Но ты не сирота, верно? — Винк помедлил. — Вы не сирота, — поправился с нажимом. — Простите, в моем мире “вы” — это сродни ругательству, мне так сразу не перестроиться.