Так и было задумано: поместье должно
было расположиться в самом безопасном месте, защищённом со всех
сторон. Через несколько секунд в центре возникло здание.
Двухэтажное, из серого камня, но с
большими окнами. Оно смотрелось здесь гармонично, как будто всегда
было частью этого ландшафта. Такое здание могли себе позволить
только богатые рода.
Только кто мог позволить его на
Севере? Звучит странно, но, возможно, наше поместье было
единственным каменным и таким комфортным на всём Севере.
Двери никто не спешил открывать.
Сначала в оконных проёмах показались любопытные взгляды, чтобы
осмотреть обстановку. Убедившись, что всё хорошо, двери
открылись.
Из поместья вышла мама. На ней было
лёгкое платье, подчёркивающее её изящность. Она сделала причёску и
лёгкий макияж.
Сразу было понятно: она нарядилась не
ради кого-то, а ради себя. Чтобы сохранить внутреннее равновесие,
пока возводилась формация. Она не раз так делала при сильном
волнении. Не загоняет себя, а перенаправляет мысли на что-то
другое.
Как только она вышла, её взгляд
зацепился за ближайшие «холмы», расположенные со стороны леса. До
этого она видела только нас и безмятежное озеро.
Конечно, то, что выглядело как холмы,
– это прикованные к земле звери. Она остановилась, посмотрела на
них, а затем уже обернулась:
– Что это такое?
Вопрос почему-то адресовался не отцу,
не кому-либо другому, а мне. Как будто я, справочное бюро,
отвечающее на все вопросы.
– Наша добыча.
Она нахмурилась, не поняв:
– Что?
Тяжело было подобрать слова, чтобы
объяснить правильно, поэтому я замялся немного:
– Эм… ну… как бы объяснить… Точно!
Это наш ужин!
Наступила странная пауза. Атмосфера
вдруг стала напряжённой и неловкой.
– В смысле, ужин?
К нашему разговору постепенно
подтянулись и другие. У каждого было своё мнение на этот счёт. Сама
тема тоже была довольно серьёзной.
Чтобы не стоять на свежем воздухе, мы
вошли в поместье и расположились за большим столом в главном
зале.
Вообще, было предложение накрыть стол
и поесть, так как все устали и были голодны, но это казалось
несерьёзным.
До тех пор, пока отец не сказал:
– Мы не можем обсуждать добычу, пока
голодны. Ведь тогда всё, о чём мы будем думать, – только еда!
Его слова были вполне логичны. Никто
и не спорил. Неудивительно, что уже через несколько минут большой
стол был накрыт едой.