До вечера работал, хотя работал так себе – все время отвлекали мысли о Джаддиде и его проблемах. Терять такой источник категорически не хотелось, а что будет, если он поймет, что отдавал документы русским, а не англичанам, я и думать не хочу.
Вечером я оставил машину у офиса. Взял другую. Другая у меня стоит на улице, это старый, но в хорошем состоянии «Рено Символ» – помните, такие еще в конце девяностых у нас продавались, пока «Логаны» их не вытеснили. Она так и стояла на всякий случай, купленная за наличные. Угонят – не жалко…
Явочная квартира стояла якобы на продажу, она была примерно в километре от площади Таксим. Комиссар якобы снимал ее, чтобы водить туда баб, второй ключ был у меня. Чего комиссар не знал, так это того, что квартира под ней тоже моя, у него третий этаж, а у меня второй. Обошлось в двести тысяч, но оно того стоило…
Тем более в этой квартире могу отлежаться и я, если что пойдет не так. Или продать.
Остановив машину, я набросил на голову капюшон от флиски и надел темные очки. Выглядит глупо, а капюшон еще и ориентироваться мешает – но лучше так, чем кто-то запомнит, а то и заснимет мое лицо. Не нравится мне это… сон, теперь требование личной встречи…
Пошел по улице… район этот застраивался частично при Ататюрке, частично – поздняя империя, лифтов нет, узкие лестницы, прямо по стенам трубы – это, простите, от сортира. Камни брусчатки… для нас, выросших в типовых многоэтажках спальных районов, это непривычно, но это и не должно быть привычно. Это не типовой спальный район, это город, который существовал еще до Рождества Христова. Этот город требует любви. И принимать его таким, каков он есть…
Мы родились в тесных квартирах новых районов,
Мы потеряли невинность в боях за любовь.
Нам уже стали тесны одежды,
Сшитые вами для нас одежды,
И вот мы пришли сказать вам о том, что дальше…
Дальше действовать будем мы![3] Осмотрелся… вроде нет никого, но до конца быть уверенным ни в чем нельзя. Что угодно может быть. И кто угодно.
Ладно…
В подъезде темнота, тишина, решетки – воров тут хватает. Осторожно поднимаюсь, прислушиваюсь – никого. И ничего. Знакомая дверь… ключ в замок. Снова прислушиваюсь…
Тишина.
Внутри темно, в воздухе пылинки – я не включаю свет. Понимаю, что тут никого нет – я бы понял, если бы кто-то был.
Закрываю дверь и в последний момент слышу стук входной двери внизу и топот тяжелых ботинок – несколько человек, не один.