Когда староста снял с крючка ключи и отпер решётку, стражник даже не шевельнулся, лишь всхрапнул громче.
– Я же говорю, нет у нас убийств, – смущённо улыбнулся староста и протянул мне ключи. – Непривычные мы охранять супостатов. У нас стража не для наведения порядка, а чтоб его беречь.
– И то верно, – согласилась я и вошла в яму.
Староста, любопытственно помедлив, удалился. Я огляделась. Косые лучи фонаря падали на щербатые стены и неровный пол. И слегка, за ноги, захватывали некий чёрный ком в углу. А духман стоял... Окосеть можно за пару вдохов. Хорошо, что хмель хладнокровных на старую кровь действует медленнее и не столь верно. А вот храп, едва я шагнула вперёд, сразу же прекратился.
– Зим, – окликнула я негромко, – вставай. Твоё время пришло.
– Врёшь, – хрипло проворчал ком. – До излома ещё дней пять-шесть.
В былые времена, до нашествия Забытых, чётких сроков для сезонных изломов не существовало. Сезоны начинались и заканчивались по велению природы и особенностям местности. И, например, здесь, на севере, лета вообще могло не случиться, вместо него – длинная сырая весна, перетекающая в быструю осень. А на юге – сплошное лето с короткими промежутками холодов, таяния и увядания.
Но после Забытых мир изменился навсегда. Их странное волшебство загнало сезоны в жёсткие рамки, и они стали одинаковыми что для севера, что для юга. Прежде мы отмечали рождение нового года, не считая дней, по появлению на небе яркого созвездия Шамира – тогда оно называлось «Лицо мира» и действительно напоминало лицо. А после Забытых его уже никто и никогда не видел. Зато луна стала менять цвет, предупреждая о начале нового сезона – белый, зеленоватый, нежно-золотой, ярко-рыжий. И хладнокровные, скрупулёзно посчитав дни, разделили каждый сезон, длящийся сто дней, на четверти. И со времён Забытых зима (как, впрочем, и остальные сезоны) всегда – всегда! – возвращалась ровно спустя четыреста дней.
Но не теперь.
– Не теперь, – возразила я. – Зиме уже почти пять дней. Вставай. Пора.
Молчание, и хриплое:
– Повернись.
Я встала так, чтобы Зим мог меня видеть. И, конечно, увиденное ему не понравилось.
– Ось, ты, что ли? – он сплюнул.
– Как узнал? – поинтересовалась я.
– Только ты используешь такие отвратительные обличья, – проворчал знающий. – Уйди. Дай выдохнуть. Я тебя услышал.