Грустно вздыхаю, чувствуя жжение на скуле. Прикасаюсь к щеке и поворачиваю лицо, встречаясь с черным прищуром Сары.
5. Глава 5. Юлия
Я гоняю по тарелке кусок шашлыка, к которому ни разу не притронулась, демонстрирую максимальную озабоченностьего прожаркой, но на самом деле мне на него плевать, даже если бы он был из динозавра.
Меня посадили напротив Сары и Стёпы. Я не прячусь от них, но испытываю дискомфорт.
— Степ… кхм… — откашливается тетя Агата и нарушает тишину, которая установилась после того, как крёстный провозгласил первый тост в честь приезда сына и его «подруги» (так он окрестил Сару, но думаю она не в обиде, потому что понимает русский язык так же, как я иврит). — Почему Сара не ест шашлык? Она вегетарианка?
Я поднимаю лицо, которое до этого прятала в своей тарелке, и смотрю вперед. Действительно, на блюде девушки аккуратной горкой разложен овощной салат, заправленный растительным маслом. Кажется, что все вокруг тоже перестают жевать и смотрят в тарелку Сары.
Стёпан невозмутимо оставляет вилку на салфетке и откидывается на спинку плетёного диванчика, на котором они с Сарой сидели с самого начала вечера.
— Нет, она ест мясо, но только кошерное. Сара — еврейка, мам. — Стёпа насмешливо выгибает бровь по типу «Тебе ли не знать?».
Молниеносно перевожу взгляд на Агату, которая после слов сына закашливается сильнее и хватается за стакан с водой. Обмахиваясь свободной рукой, тетя судорожно делает огромные глотки. В ее тарелке несколько кусков свиного шашлыка, а Агата наполовину еврейка.
— Сын, — вклинивается дядя Леон, порицательно глядя на Стёпу, — а ты мог бы и предупредить, что Сара придерживается правил иудаизма. Мы бы… сообразили куриный шашлык, правда, милая? — Леон поворачивается к Агате, и они безмолвно разговаривают между собой, будто только им двоим известен скрытый смысл сказанных Леоном слов.
Агата вновь кашляет и стучит себе по груди.
— Не страшно, пап, — усмехается Стёпа, складывая руки на груди. — Сара не останется голодной этим вечером, — посмеиваясь, изрекает он.
Одновременно с Агатой закашливается моя мама, и только мой отец расслабленно смеется и одобрительно показывает Степану поднятый вверх большой палец.
Я одна чего-то не понимаю?
А нет, не одна, потому что после прозвучавшего имени Сары девушка смотрит на Стёпу круглыми вопросительными глазами. Должно быть, ей более некомфортно, чем мне, потому что, не улавливая смысла, я хотя бы понимаю саму речь, а она вообще как в вакууме. Мне даже становится ее жаль.