Я руками замахал. Голосую, типа.
Тройка мимо пронеслась, вдруг слышу — кучер кричит:
— Тпр-р-ру! Стой, родимые!
Лошади зафыркали, встали. Ногами переступают, гривами трясут —
красавцы.
Из санок слуга выскочил, барину руку подал. Но хозяин и сам
выбрался, на слугу даже не глянул. Молодой барин, при деньгах,
сразу видно. Шуба богатая, лицо сытое, румяное.
— Господа! — восклицает, а сам нашу машину глазами так и
обшаривает. Конечно, не каждый день такое диво на дороге встретишь.
— Господа, что случилось?
По шофёру-гоблину только взглядом скользнул, на меня посмотрел,
нос сморщил — не поймёт, что за гусь в чёрной тужурке. Слуга или
хозяин?
Тут наша пресветлая Иллариэль из машины выглянула. Барин увидал
эльфийку, глаза заблестели.
— Сударыня, позвольте представиться — помещик Хлынов, Степан
Петрович.
Альвиния, то есть лже-Альвиния, из машины выплыла, как лебедь,
глаза бездонные подняла. Помещик Хлынов аж поперхнулся. Кадыком
задвигал, откашлялся, говорит:
— Прекрасная мадемуазель, вы нуждаетесь в помощи? Приказывайте,
Хлынов поможет!
— Ах, — отвечает эльфийка, — нам нужно в столицу. Но вот,
досадная задержка… — и головкой качнула, то ли на машину, то ли на
нас с гоблином. Мол, угораздило, связалась с идиотами.
— Не извольте беспокоиться, прекрасная мадемуазель! — говорит
помещик. — Буду безмерно рад услужить. Не откажите в любезности,
присаживайтесь ко мне. Домчу с ветерком. И слуг ваших заберём.
Тут наш шофёр встал насмерть — не брошу машину, хоть убей!
Прекрасная мадемуазель только моргнула, тут же нашлась прочная
верёвка. Взяли машину на буксир. Шофёр рулить остался, а меня к
себе взяли, для соблюдения этикета. Негоже мадемуазели одной с
мужчиной оставаться.
Не соврал барин — до столицы, до Петербурга то есть — домчали с
ветерком. Сами не заметили, как весь путь пролетели. Барин всю
дорогу нашу пресветлую Иллариэль обхаживал, по сторонам не смотрел.
То анекдоты травил, то богатством своим хвастался. Сундучок достал
дорожный, открыл, там набор: графинчики и рюмки, все в бархатные
гнёзда уложены, на любой вкус.
Я сидел рядом со слугой Хлынова, смотрел, как господа наливки
пробуют, и думал. Так, что от мыслей у меня голова трещала. Почему
гвардейский офицер Васильчиков меня убить хотел? Что значит — нашу
губернию надо закрыть? Зачем для этого понадобилось взрывать поезд
вместе с графом Бобруйским и высшим эльфом? А что эти события
связаны, я уже не сомневался. Кто такой этот проклятый Рыбак,
наконец? Что случилось с настоящей Альвинией и моим Талисманом? И
наконец, какого чёрта нужно пресветлой Иллариэль в Петербурге?