Уставился я на певицу, рот открыл, ничего сказать не могу. Это
как? Такая знатная дама — и певичка? В кабаке, где мужики богатые
гуляют? Ну, не обычный кабак, ясное дело, а дорогой ресторан, но
всё же…
Посидел я, поглядел, маленько опомнился. Посмотрел на Кирилла, а
тот от певички тоже взгляда не отводит. Уставился, аж не шевелится.
Я так на блюдо с чёрной икрой смотрел недавно — голодными
глазами.
— Это кто? — спрашиваю. А у самого аж в горле захрипело.
— Ангелина, — говорит Кирилл. — Молчи.
Певица осмотрела зал, улыбнулась. Помещики дружно вздохнули.
Никто не кричал, не хлопал. Не то что в прошлый раз, когда
танцовщицы выступали.
Заиграл маленький оркестр. Ангелина запела.
Честно говоря, я не слушал, что там она пела и что за песня
была. Я смотрел на певицу. Не то чтобы я красоток в жизни не видел.
Видел всяких. Это здесь, чтобы на девушек в прозрачных шароварах
посмотреть, надо за тыщу вёрст тащиться. В нашем мире с этим проще.
И не таких показывают. Но вот — смотрю, как дурак, аж дышать не
могу.
Сунул я руку в тарелку, где устрицы лежали. Там куски льда были
горкой, уже почти растаявшие. Схватил их в горсть и лицо себе
потёр.
Сразу полегчало. Посмотрел я на певицу уже другими глазами. Не
как дурак с отвисшей челюстью, а спокойно. Нет, думаю, не может это
быть племянница государя. Чтобы до такого дойти, надо чокнутой быть
на всю голову. Да и кто бы ей дал творить такое? Сразу бы узнали,
стукнули папаше, мамаше, дядюшке, те прислали бы группу захвата,
запеленали в одеялко. Пока, сцена и ресторан, привет — дурдом и
халат с завязками на спине. Или монастырь, для особо упорных.
Так что остыл я маленько, присмотрелся повнимательней, и вижу —
в зале темно, а певица будто светится. И это не лампы, они внизу, а
этот свет по всей коже, серебристый такой. Как будто изнутри идёт.
Странно…
Схватил бокал вина, выпил. Посмотрел ещё. Ну да, певица изнутри
подсвечена, будто лампа. Бывают такие — вроде ночника. Свет слабый,
и не факт, что кроме меня его кто-то ещё видит. И цвет у него
такой… меняется.
Тут как раз певица со сцены спустилась и в зал пошла. Идёт между
столиков, то к одному подойдёт, то к другому. Вот остановилась
возле пожилого дядьки, солидного, при деньгах. Он говорит:
— Любушка, милая… Дай поглядеть на тебя!
Певица склонилась к нему, улыбнулась. Дядька аж прослезился.
Платок вытащил из кармана, лицо утирает. А певица будто розовым
изнутри светится.