Подняв с пола подсвечник, морщась от боли в обожженном запястье, я привстал. Надо бы подлечить себя: все тело, точно отбивная, местами подгоревшая, но, увы, пока телом серьезно заниматься нет времени. Кстати, отчего так болит спина? От выстрелов остробоя вряд ли. Это какая-то другая боль. Уж не уронили они меня с пятиметровой высоты, когда спускали сюда? Но тогда бы я разбил голову и переломал кости. Постояв несколько минут, я все же уделил внимание самому себе, быстро сканируя наиболее проблемные участки тела и запуская процедуру исцеления. Затем, старясь не наступать на битые стекла, подсвечивая крошечным огоньком свечи, двинулся к зарешеченной арке, держась стены – так было меньше шансов, что меня заметят в окно, если сверху кто-то приглядывал. Часть этого простенка, не должна попадать в поле зрения, доступного из окна.
Держа подсвечник ближе к арке, я зажег вторую свечу. Теперь можно было разглядеть решетку лучше: толстые стальные прутки выглядели весьма надежно, но, если приглядеться, то видно нижняя часть бетонного основания раскрошилась. И если сильно и целенаправленно бить кинетикой, то часть вертикальных прутьев можно вырвать. Придется потрудиться этак минут пять-десять, растратив половину магического потенциала. Да, большой риск, что волчата всполошатся и начнут стрелять из остробоя. Но я могу очень крепко зарядить в ответ – улетит вместе с остробоем. И щит «Лепестки Виолы» никто не отменял – руки хоть обожженные, но они свободны. Лишь бы не подоспел Леший с более радикальными средствами атаки.
Пока я прикидывал, как и куда лучше наносить удар для сокрушения решетки, от окна донеслись тревожные звуки: возня, шаги, чей-то невнятный возглас. Я насторожился, готовый раскрыть щит. И в туже минуту загремел засов люка вверху. Люк приоткрылся, и полумрак рассек желтый конус света.