Моя крошка точно будет счастливой! Ведь мама будет ее очень любить. Очень-очень. Только ее.
И паника волной накрывает вечером, когда появляется кровь там, где быть ее никак не должно.
Сейчас. Никак. Не должно быть.
Но она есть.
Слезы, скорая, больница.
УЗИ, капельницы, постельный режим.
Сева ежедневно с цветами и фруктами.
И слезы, слезы, слезы.
Слезы все время.
Спасибо вам, мои прекрасные, за внимание, комментарии и поддержку!
Отдельная благодарность Olga Semenova за награды:) Огромная такая:)
19. Глава 17: Руслан
Взъерошенный Марк у нас на пороге вечером в пятницу. Не к добру.
Чего еще? Только-только от азиатского вояжа отошел. Надо уже доки отцу отдать для аспирантуры. Хоть какие-то планы прикинуть на будущее. Да и с Ладой пора, наконец, встретиться и поговорить. Зря я так затянул.
А тут новый сюрприз.
Что за херня, бро?
- Ох, Маргарита Анатольевна, а что это вы сегодня без Цербера? – с порога, обнимая мою мать, начинает Марк.
- Марик, все шутишь. Цербер скоро приедет, не волнуйся, уже звонил с вокзала.
- Ну, пока его нет, расскажу Вам, насколько Вы волшебная, прекрасная, чудесная, понимающая женщина-мечта, – и, зараза, сопит матушке в макушку, гад!
Как из всего этого бедлама с достоинством регулярно выходит матушка – это уметь надо. Папа Влад, естественно, бесится, но мама моя – Королева, без базара.
Вот и сейчас, такая вся понимающая, но очень-очень ехидная:
- Можешь не утруждаться, муж мне об этом сообщает регулярно. Я иногда даже верю.
Я, бл*, жду не дождусь, когда он уже отвалит, но бро упорствует:
- Вот, такие женщины – редкость и так не справедливо, что эти бриллианты достаются кому-то просто из-за того, что другие фанаты возрастом не вышли.
Сколько пафоса, сука! Да ну нах*, пора перебеситься, бл*! Сколько можно-то?
- Марк! Достаточно. Я как-то уже утомилась с тобой вести беседы на одну и ту же тему. Ты – офигенный! Классный, прекрасный, замечательный! Но, чудесный мальчик, услышь меня – у нас с тобой слишком большая разница в возрасте. Слишком.
Марк звереет, не иначе: прижимает к себе мать, лбом в лоб ей уперся, дышит тяжело, из глаз разве что искры не сыплются:
- Все понимаю, все терплю, но пойми уже, ты – моя мечта, ты для меня прекрасная, самая-самая, бл*!
Да, так тяжело мама вздыхала, когда я, в школьные годы, ей в десять вечера говорил, что на завтра надо пирог на чаепитие принести и поделку на окружающий мир. И физкультурная форма моя грязная, а утром уже нужна.