Хмуро понаблюдав за моими действиями, она кивнула ехидно подбоченившейся Брызле:
- Не мешать! - коротко сказала она и молча удалилась.
Брызла так и осталась стоять с разинутым ртом. Она-то думала, что сейчас меня с позором выгонят или даже выпорют, а получилось наоборот. Своим «не мешать» она лишь утвердила меня на этом месте в этой роли. Присев на высокий табурет в углу, зло наблюдала за моими распоряжениями и действиями. Вскоре ей надоело это созерцание, и она попыталась мне указать на мои замечания к помощникам бывших поваров, на что я ей напомнила слова хозяйки и та, надувшись, покинула кухню. В спину я ей крикнула, чтобы она оставила ключи от погреба, так как мне было необходимо взять еще кое-что из продуктов. Та вернулась и с силой бросила передо мной связку ключей.
- Подавись! – крикнула она зло и тут же убежала.
Я пожала плечами и сама спустилась в погреб. Где что лежит я знала давно, так как часто спускалась туда - то доставить продукты, то спустить остатки в холод, то вымыть и вычистить углы и полы. Так что с зажженной свечой я уверенно спускалась по лестнице, прихватив с собой двух мальчишек, тех, кто помогал мне всегда. Они по моей указке брали с полок и из мешков все, на что показывала и несли наверх.
Этот вечер был переломным не только в кухне, но и в моей судьбе.
Все прошло замечательно – не было нареканий на кухню, все подавалось вовремя и в полном объеме. Остатки были переложены в миски для всех работников поровну и впервые все были довольны. Даже посудомойкам и сторожу не пришлось пользоваться только остатками пищи. Остатки достались собакам и кошкам. Они тоже наелись и лежали с полными животами.
Замесив тесто на утро, я отправилась к себе, так и не дождавшись хозяйки. Все же надеялась, что та придет и скажет спасибо или даже переведет меня на должность поварихи. Но прождала напрасно. Уже лежа в постели, вспоминала свою карьеру в том мире и дни в этом, и сравнение было не в эту пользу. Единственное в чем я была благодарна, так это за новое молодое и сильное тело, несмотря на всю худобу и хрупкость.
- Ничего, - шептала я, утирая непрошенные слезы, - были бы кости, а мясо нарастет. Какие мои годы!
На слове «мои», я даже улыбнулась.
А ведь мне пришлось немало потрудится вначале, когда я ощутила себя в этом тельце. Уж после моего мощного тела, было трудно приспособиться. Когда делала шаг, то ставила ноги на бОльшее расстояние и тем самым сбивалась и уставала ходить, когда пыталась рывком, как прежде, поднять тяжелый груз, то болели руки и плечи, когда носила полные бадейки помоев, то болела спина и поясница. Но потом, со временем приноровилась и даже проявилась некая грация и плавность шага, видимо присуще природе этого тела. А уж личико так меня и вовсе радовало, все, как я мечтала: глаза карие, носик вздернут, губки бантиком. А волосы! А бровки с густыми ресничками! Кукла просто! Только вот работа тяжелая и руки распухают, а к ночи болят.