Я начала
брыкаться, попыталась упереть ладони ему в грудь, но из стальной
хватки было не вырваться.
Марко
прижал меня крепче, и его идеальные губы накрыли мои.
Время
остановилось. Я перестала брыкаться и замерла, как пойманный в
ловушку зверь. Нос щекотал пьянящий запах одеколона. По телу
разливался жар, словно вместе с поцелуем парень впускал в меня
огонь. На мгновение, всего на мгновение захотелось обнять его в
ответ. Запустить пальцы в красные волосы и прижаться сильнее.
Совершенно глупо и иррационально. Меня еще никто так не целовал. И
ощущать сильное мужское тело, его нежные прикосновения и горячее
дыхание на коже — это было стыдно, но неожиданно
приятно.
Марко
целовал меня медленно, будто изучая. И мне хотелось отвечать ему. И
никуда больше не идти. Остаться вот так навсегда.
Эй, что я
делаю? Почему позволяю?
Помедлив
преступное мгновение, я все же пришла в себя. Толкнула Марко в
грудь и вывернулась, как только он ослабил хватку.
— Что
происходит? — Он распахнул свои ярко-зеленые глаза и посмотрел так,
будто видел впервые.
— Хм. — Я
прочистила горло и встала.
Марко тоже
приподнялся, но заметил, что лежит голый под шторой, и снова
уставился на меня.
— Почему я
в таком виде?
— Это у
тебя надо спросить, — бросила я с раздражением и принялась
разглаживать юбку. — Я наклонилась, чтобы тебе помочь. А
ты…
— Я потерял
сознание. — Марко сел.
Штора
сползла вниз, обнажая его шикарный торс и кубики пресса, словно
сошедшие с картинки из учебника по анатомии. Его можно было
выставлять в классе как образец идеального мужского
тела.
Фу ты!
Резко выдохнув, я развернулась к нему спиной.
— Мне
кого-то позвать? — спросила уже не глядя.
— Ничего не
понимаю, — проговорил парень, поднимаясь. — Здесь что-то
сгорело?
Он звучал
так искренне, как будто и правда ничего не помнил. Наверное, и
поцеловал меня в беспамятстве. Последнее почему-то
обижало.
— Я схожу
за доктором. — Я рванула было к двери, но Марко поймал меня за
руку.
— Не надо.
— И разжал пальцы. — Как тебя зовут?
Я тяжело
вздохнула. Все произошедшее сегодня обрушилось на меня раскаленным
дождем. Захотелось убежать и спрятаться. Но некуда.
— Одри
Лайн, — проговорила я, не поворачиваясь. — Но это уже неважно. Меня
отчисляют.
— Почему? —
В его голосе мелькнуло сочувствие.
Я качнула
головой. Толку рассказывать ему о своих проблемах? Богатенький
сынок, наверное, и не знает, что есть программа для
бедных.