В общем, идея была заманчивая, и тут
как раз пришла Вупна, тоже села за стол и спросила:
— Ну что ты решил, Долгой?
Я тут же накрыл её ладонь своей и
произнёс:
— Хочу оставить у вас брата на четыре
дня, а за это время сходить в Гардов. Твой муж сказал, что это
безопасно.
— Совершенно безопасно, — подтвердила
Вупна. — Мы за ним присмотрим, и я его полностью вылечу.
И тоже не соврала. Глупо было не
воспользоваться ситуаций. Я допил медовуху и сказал:
— Тогда я сейчас быстро переговорю с
братом, да поспешу.
— Ты собрался идти в ночь? — удивился
Будута. — Может, останешься до утра?
— До ночи есть ещё время, — заметил
я. — Если сейчас выйду, как раз засветло до путевого стана ещё
успею дойти.
Я дал пасечнику двадцать пять печатей
и ещё раз попросил получше заботиться о брате. Затем зашёл к
Добрану, отдал ему одежду, объяснил ситуацию, напомнил, что для
всех он сейчас — Смык, и пообещал через четыре дня за ним
вернуться. После чего пошёл к Ясне.
До захода солнца у нас оставалось
больше трёх часов, и всё это время мы гнали гусаков без остановки.
Сначала было непривычно и тяжело, но к концу второго часа я
приноровился, и стало казаться, что не так уж сильно и трясёт.
На ночёвку решили устраиваться, не
дожидаясь полной темноты, чтобы не нервировать наших ящеров. К тому
же теперь мы не могли разбивать лагерь где угодно — нужно было
найти место возле какого-нибудь ручья, чтобы гусаки могли вдоволь
напиться, а это — время. Когда подходящее место отыскалось, солнце
уже было за горизонтом.
Но хоть мы и успели устроиться на
ночлег, до того как наступила полная темнота, ящерам всё равно
пришлось понервничать — они сильно напряглись, когда я подвёл их к
костру и привязал к дереву буквально в пяти метрах от огня. Гусаки
долго поглядывали на костёр с опаской, вертели головами, словно
высматривали, куда бы убежать, несколько раз пытались это сделать,
но в итоге смирились, успокоились и легли спать. Мы с Ясной тут же
последовали их примеру.
Проснулись на заре, до восхода солнца
от громкой трели какой-то птицы в соседних кустах. Птах надрывался
так громко, что казалось, он поёт чуть ли не над самым моим ухом.
Сказав спасибо живому будильнику, я напоил уже проснувшихся к тому
времени гусаков и перевязал их в другое место — где было побольше
травы, чтобы они поели. После чего мы с Ясной тоже быстро
перекусили и отправились в путь.