— Мне плевать! — заорал Браноборский
верховник и ударил кулаком по столу. — Это официальная версия! Не
поверят, значит, попали под действие скверны!
— Так и сделаем, брат Мстиж, так и
сделаем, — пролепетал удельник.
А верховник тяжело вздохнул, покачал
головой и, заломив руки, воскликнул в очередной раз:
— Но как такое могло произойти? Ты
упустил княжича, который теперь расскажет своему отцу, как мы с ним
обращались, и это ещё сильнее ухудшит отношения Братства с
Велиградом. Ты потерял огневеста — первого за последние почти
двадцать лет! Как, брат Рекун? Как?
— Мы ищем их обоих, брат Мстиж. Им
некуда деваться, мы их найдём. Когда ты собираешься сообщить о
происшествии Старшему брату Гр’Агою? Сколько времени у меня есть,
чтобы исправить ошибку?
— Я бы предпочёл ему вообще не
сообщать такую новость, поэтому даю тебе времени ровно три дня.
Потом Старшие братья узнают, что ты потерял огневеста.
— Благодарю тебя, брат Мстиж! —
произнёс глава Гардовского Дома. — Я постараюсь его найти. Я
представляю, как в противном случае расстроится Старший брат
Гр’Агой.
— Расстроится? — Велиградский
верховник нервно рассмеялся. — Гр’Агой Искромёт лично приезжал,
чтобы осмотреть этого огневеста, и нашёл его очень перспективным.
Он не расстроится, он испепелит нас с тобой!
— Я постараюсь, чтобы до такого не
дошло, брат Мстиж! Благодарю тебя! — сказав это, Гардовский
удельник быстро вскочил из-за стола и выбежал из зала, даже не
закрыв за собой дверь.
А верховник призадумался. Если брат
Рекун найдёт огневеста и Велиградского княжича и второго убьёт, а
первого доставит в Браноборск, то проблема будет решена. Но если
нет? Что, если нет?
Все в Братстве знали, что такое —
гнев Старшего брата Гр’Агоя. Верховный брат мог простить ошибку,
даже Мг’Улай Огнеликий, в чьи обязанности входило наказывать
провинившихся, мог простить, но Гр’Агой Искромёт — никогда.
А наказание за потерю огневеста могло
быть только одно. И брат Мстиж это понимал. И ещё он понимал: если
Гардовский удельник не исправит ошибку за отведённые ему три дня,
вместе с ним накажут и того, кто его всё это время покрывал. А
верховнику очень не хотелось быть наказанным. Он вздохнул и громко
крикнул — так, чтобы через незакрытую дверь было слышно в соседнем
помещении, где сидел его помощник: