Мысль о том, что, возможно, граф де Валенсо, как и прежде, предпочтет проводить время в столице, а меня оставит здесь, показалась мне утешительной. Я не рвалась ко двору и искренне любила те места, что с детства были мне знакомы. А уж что-то, а управлять поместьем я умела – мачеха считала ниже своего достоинства заниматься хозяйственными делами, и все заботы по поддержанию запасов продовольствия, обновлению одежды и мебели и присмотру за слугами лежали на моих плечах.
– И всё-таки я предпочла бы вступить в брак по любви, – тихо сказала я.
– Девочка моя, – отец обнял меня, – и я хотел бы этого для тебя больше всего на свете. Но ты же знаешь, что о тебе сейчас говорят. И хотя сам я уверен, что ты, как и прежде, чиста и невинна, заткнуть чужие рты я не могу. Я уже слишком стар, и мне хотелось бы, чтобы рядом с тобой было надежное плечо, на которое ты могла бы опереться. Да, наверно, графа де Валенсо нельзя назвать приятным человеком, но у него есть титул, он представлен ко двору, и он сумеет защитить честь своей супруги. А значит, сплетники вынуждены будут прикусить свои злые языки.
На это мне возразить было нечего. Отец и без того за последние несколько недель натерпелся позора из-за меня. И он был единственным, кто мне верил. Остальные – в том числе и мачеха, и моя сестра – считали, что я опозорила свою семью.
Если его сиятельство не женится на мне, мне придется уйти в монастырь – а иначе местное общество затравит и меня, и моего отца. Но одно дело – преследовать девушку, за которую некому заступиться. И совсем другое – осмелиться сказать то же самое графине де Валенсо.
И я, подумав об этом, подняла голову и расправила плечи. Я должна это сделать! Не ради себя, а ради своего отца. А возможно, и ради той девочки, которая отчего-то назвала меня мамой.
3. Глава 3
– Не понимаю, как ты мог принять такое решение без меня? – возмущенный голос моей мачехи Эммы был слышен далеко за пределами гостиной, в которой они с отцом разговаривали. – Такое приданое – просто безумие! Эти деньги нам пригодились бы и самим. Не забывай, что у тебя есть и вторая дочь.
– Это деньги матери Альмиры, и Генриетта не имеет к ним никакого отношения, – возразил отец. – Они изначально были отложены на приданое, и я никогда не касался их.
– А как же Генриетта? – не сдавалась Эмма. – Ты хоть иногда думаешь об ее интересах?