срал, основы для будущего развала Речи
Посполитой заложил и даже победу над рокошем Зебжидовского себе во
вред повернуть смог. Чем-то он мне недавно казнённого князя Дмитрия
Шуйского напоминает. Своими талантами, наверное».
— Это как?
— Встанет тот же Жолкевский в удобном месте напротив
нашего войска и будет ждать. Сами пойдём в атаку, под удар гусарии
попадём, начнём отступать, он следом двинется. А там уже к нему на
подмогу Ходкевич спешит да всё с другой стороны к нашему войску
выйтиноровит. И тоже сразу в бой не лезет. Так и
будут наши силы понемногу раздёргивать, покуда мы сами в атаку не
кинемся.
— Как собаки медведя, — хмыкнул в усы Грязной.
— Только тут каждая собака по силе медведю не уступит, — с
горечью заметил я.
— Не нужно забывать о трёх армиях, что с Юга нам придут, —
решил напомнить Скопин-Шуйский. — Ляпунову с Пожарским против такой
силы не выстоять. Придётся в осаду садиться. И если татары и Вор к
Москве пойдут, то Сагайдачный может на соединение с
Сигизмундомотправиться.
— Вот тебе и третья собака, — констатировал Грязной.
— Запорожцы, возможно, не придут.
— Как это, государь? — не понял меня Жеребцов.
— Порохня, — напомнил я ближникам о покинувшем нас
атамане. — Я его на Сечь с богатой казной отправил. Он обещал
попытаться Бородавку обратно в кошевые вернуть и сечевиков на поход
в Крым уговорить. Там, после ухода в набег орды Джанибека, воинов
мало останется. До самого Бахчи-Сарая дойти
можно.
— Так тогда и царевич, как только о запорожцах услышит, обратно
в Крым развернётся, — радостно оскалился Иван Годунов. — Когда свой
дом в огне, о чужом добре не думаешь.
Мои ближники приободрились, заметно повеселев. В чернильной тьме
охватившей их безнадёги появился первый просвет.
— С Джанибеком придётся сразиться, — немного остудил я их
радость. — Пока до царевича весть из Крыма дойдёт, он много бед
наделать успеет. Да и у Порохни может ничего не получится. Значит,
так, — отрубил я, приняв решение. — Ты, князь, возьмёшь под свою
руку всю поместную конницу, стрельцов, рязанцев и
пойдёшь навстречу Орде. Верю, сможешь супостатов разгромить. Пусть
потом их Ляпунов по всей степи гонит, а ты ко мне на соединение
иди.
— Как прикажешь, государь, - поклонился Скопин-Шуйский.
— Ляпунову передай, пусть в плен никого не берёт. Все, до
кого дотянется, в землю лечь должны. Чтобы помнили, стервятники,
что на Руси им больше не рады. А мы с Жеребцовым и князем Пожарским
на вора пойдём. Ты Давыд со своими стрельцами и
ополчен