Я в ответ или затыкала уши, или начинала объяснять, например, почему части фюзеляжа самолетов делают из углепластика, а ненагруженные детали из стеклопластика, а не наоборот.
Тут ее попытки приобщить меня к средневековому попаданству обычно и заканчивались. И вот надо же, именно я, которая никогда в эту чушь не верила, и оказалась в этой фантастической ситуации.
Вспомнив свою сестрицу, за которой теперь и приглядеть некому, я совсем расстроилась.
Марина с утра до ночи работает, или свои креативные шарфы вяжет, и максимум что может, это позвонить Ваське и спросить, как у той дела с учебой. А поинтересоваться, когда ребенок последний раз поел, ей даже в голову не придет – она и сама такая, про еду вспомнит, только если ей под нос тарелку кто-то поставит. Это у них с Васькой фамильное.
Я завздыхала и быстренько смахнула набежавшую слезу – когда же я из этой передряги выберусь? И выберусь ли вообще, ввиду тяжести загаданных желаний… А у меня там Васька осталась неприсмотренная…
Лежащая в ногах собачка вдруг подняла голову и внимательно на меня глянув, негромко тявкнула.
— Вот, Тучка, даже ты понимаешь, как мне хреново… - шмыгнула я носом, совсем раскисая от сочувствия, которое мне почудилось в обычно злобной и неприветливой, собаченции.
Да уж, сочувствие. Размечталась...
Собака еще раз гавкнула. А потом преспокойно вцепилась в мою ногу мелкими зубенками.
Особо больно не было, но от неожиданности я по своей привычке заревела дурным голосом.
От моего вопля дедок на облучке подпрыгнул и дернул вожжи. Лошади встали, телега дернулась, и сложенные аккуратной горкой тыквы дружно посыпались наружу.
Фермерша завопила, костеря на чем свет стоит и своего мужа-дурака, и меня-свиристелку.
Возле нас тут же начали собираться прохожие. Хохотали наблюдая, как выскочившая из телеги тетка гонится за самой большой тыквой, размеренно покатившейся прочь по уклонистой улочке.
Кряхтя и хромая на покусанную ногу, я стряхнула завалившие меня головки сыра, и полезла из повозки. Ступив на твердую землю, размяла ноги и принялась рассеянно оглядываться по сторонам.
И застыла, в прямом смысле открыв от удивления рот, и напрочь забыв про укушенную ногу. Не веря глазам, я рассматривала ворота в длинной стене метрах в двадцати от меня.
Обычные средневековые ворота – высокие, обитые толстыми металлическими полосами, с зарешеченным смотровым окошком в правой створке. Такие сплошь и рядом можно увидеть в старинных церквях европейских городов.