- Эк заговорила, на-ашим! – Усмехнулся мужчина. – Не тобою дадено, не тобою забрано!
- А ну как Бартел прознает, что девчонка домом распоряжаться может, да и попросит нас отсюда, куда пойдешь, деток малых поведешь? – Запричитала мачеха. – Ни родни, ни угла. Пойдем по миру побираться!
- Права ты, Фалка, хоть и кулака порою просишь. – Призадумался мужчина. И мне эта задумчивость не понравилась. – Дом с нею в приданое отойдет, если до свадьбы не отписать его на нас. А Бартел к деньгам жаден, и выгоду не упустит. Завтра с утра сгоноши что вкуснее и дай ей бумажку-то. А я к кузнецу схожу, потолкую за счастье его сына.
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Это известия о моей скорой свадьбе так меня взбодрили или новость, что эта семья живет в собственности девочки, а значит, в моей собственности? Или спать не давал скрежет и скрипы досок, вкупе с противным натужным сопением и шепотом в ночи за тонкой стеной? В любом случае, женщине, спрятанной в теле маленькой девочки, слушать родительские ночные утехи, было крайне неприятно. И ведь не возмутишься. Помешаешь и схлопочешь потом, что не спишь.
Дверей в этом доме не было. А комната, в которой я лежала на полу, была детской – кровати были у всех детей, кроме меня. Груда тряпок – вот всё, чего удостоили девочку в её семье.
Терпела я не долго, хоть тут повезло. Дождалась, когда они уснут и потихоньку начала подниматься из той груды, где вынуждена была валяться, пока тело было слабым. Живот сводило от голода, а горло – от жажды. Пока лежала после пробуждения – вертела головой и осматривалась в этой покосившейся избе.
В дверной проем было видно кусок кухни со столом, и там же, скорее всего, находился вход в спальню родителей. Мои, родные по отцу, братья и сестры уже спали крепким сном, набегавшись по улицам за день, или просидев перед окном, как Гелия.
Если я правильно приметила – в миске остался кусочек лепешки. Я желала его заполучить немедленно и употребить в угоду своему желудку. В конце концов – морить ребенка голодом – это огромное свинство со стороны мачехи. В ней, итак, моя душа за последние волосы цепляется, чтобы не улететь обратно. И пусть подспудно хотелось вернуться обратно и завернуть к другому огоньку, всё-таки было боязно. Вдруг ещё одного шанса мне не дадут? Или дадут, но не так.