− И с каких это пор у него такое нетерпение приключилось? – шепчет Айдана.
Натан закашливается, бабушка смотрит на меня с лукавыми искорками в глазах. А мне невероятно стыдно оторвать от поверхности стола взгляд. Неловко смотреть на людей, приютивших меня в своём доме, хотя официально я этому дому пока никто. На Натана смотреть неудобнее всего, ведь он пострадал из-за меня вечером. Сейчас наверняка смотрит на мои нацелованные губы, видит их, как видят все, и понимает, что между мной и Андрианом вчера были не только разговоры.
Перед тем, как войти в столовую, я очень удачно замоталась в воздушный платок, пряча на шее следы страсти Андриана и сейчас, пользуясь положением больной, закуталась в невесомую ткань плотнее, словно в скафандр. И замираю, предвкушая неудобные вопросы, которые в отсутствие Алмазова станут бесцеремонными. И вот нарядная, словно радуга, будущая свекровь Стефании открывает рот. Сейчас меня разберут по косточкам...
− Ксания, ты идёшь? – мужская рука ложится на плечо, спасая от необходимости отвечать. – Если ты уже поела, то тебе нужно вернуться в комнату.
− Нет! – судорожно вскрикиваю, одновременно скрывая вздох облегчения. Андриан вернулся, спас меня от языкастой родственницы. Но от мысли, что мне вновь придётся окунуться в брутальную атмосферу спальни, мне делается нехорошо. Не вынесу. Ни за что не вынесу! Достаточно того, что я там спала. – Я сейчас позвоню сестре, и она приедет за мной.
Алмазов хмурится, а бабушка, предвосхищая готовые сорваться с его губ резкие ответы, говорит:
− Андриан, раз уж ты так ухаживаешь сегодня за Ксанией, то подай мне вон ту тарелку… Спасибо. И Натану сока плесни, он закашлялся.
На скулах внука заходили мрачные желваки, но просьбу он выполнил. Сока налил совсем чуть-чуть – прямо как от сердца оторвал – и протянул НК. Помедлив, Натан принял.
− А теперь, когда мы со всем разобрались, покажи Ксании сад. Я хотела бы побеседовать с ней там, на свежем воздухе. Развлеки невесту, а я подойду.
− Развлеку, − обещает Андриан и его глаза многообещающе вспыхивают.
…
− На перемены Вашего настроения у меня аллергия!
Тихонько рычу это Андриану, не собираясь сдавать занятые на завтраке позиции. Демон виноват, и я хочу дать ему это прочувствовать. Хочу, чтобы ощутил всю глубину моего возмущения всей непробиваемой шкурой, всеми фибрами души ощутил. Но у Зазнаищи приступ опеки. Он не замечает моей язвительности, гневные взгляды его тоже не трогают и через порог дома он чуть ли не на руках меня перенёс, хотя я брыкалась. Сослался на то, что я слаба и плохо себя чувствую.