– Я много думал о нашем разговоре, Тигарра… Знаешь, я хранил твердую уверенность, что помогаю женщинам избежать несправедливости в нашем мире. Не позволяю использовать их донорство так, чтобы возникали проблемы со здоровьем. При малейшей попытке злоупотребления ими вступаюсь. Правда, требуются еще и доказательства. А не просто жалоба от пострадавшей. Система не совершенна. Но я был уверен, что делаю все, что могу и арлийки, по итогу, получают больше, чем имели в собственном мире… Долгую молодость, отличное здоровье, перспективы. Социальные выплаты и жилье от содружества – не то, что имеют у нас многие. Лишь единицы. И арлийки среди них. Наравне с заслуженными полководцами, политическими деятелями, матерями-героинями… Эти привилегии именно я выбил для телепортировавшихся, дабы компенсировать их донорство… Не совсем, как ты знаешь, добровольное… Но что, если само перемещение на станцию, в параллельную вселенную, в будущее, уже несправедливость… По крайней мере, в отношении некоторых из арлиек. Под таким углом я ситуацию не рассматривал. Раньше установку переставляли с одной космической станции на другую. И разные расы управляли «сбором арлиек», как его называли на тот момент. Это приводило к очень разному отношению к женщинам. Наа-тлы даже не пытались дождаться, пока получат официальное разрешение. Им нравилось э-э-э… получать близость от экзотических, хрупких арлиек, так непохожих на их грубо стесанных женщин. Ларвиши тайком брали яйцеклетки, пока женщины находились на излечении и без сознания… Всякое случалось. Очень много злоупотреблений, которые усиленно скрывали ответственные за «сбор». Поэтому я и поднял вопрос в содружестве. Предложил свои услуги на постоянной основе.
– Знаешь, ты, действительно, удивительный… – вырвалось у меня.
Асхан выпрямился, словно шест проглотил, воззрился, не моргая и вдруг спросил:
– Лучше твоего мужа? Или все-таки хуже?
– А причем тут мой муж? – поразилась я. – Я о нем даже и не вспоминала…
– Ну ты же из-за него… То есть. Это ведь потому, что ты о нем еще думаешь…
Впервые я видела, как Асхан не может подобрать правильных слов. Обычно он все говорил прямо. Четко и открыто, отчасти по-военному. Теперь же… То ли его слишком задевала тема нашего разговора, то ли меня боялся задеть… Это подкупало, как и многое в этом мужчине. Командор не рисовался, стремился сделать как лучше для меня. Поступал в высшей степени благородно.