Я подошел к стене, где висела карта с отмеченными инвестициями,
и провел пальцем по линии восточного побережья. Когда придет буря,
выживет только тот, у кого прочное убежище. Главное успеть до того,
как разразится шторм.
После обеда я отправился в банк. Перед этим загримировался
привычным образом, состарив и изменив внешность.
Белоснежное мраморное здание «Zurich & Manhattan Banking
Association» на углу Уолл-стрит и Уильям-стрит излучало надежность
и консерватизм. Швейцарская педантичность чувствовалась во всем: от
безукоризненно чистых ступеней до идеально отполированных бронзовых
дверных ручек.
Мы с О'Мэлли вошли ровно в два часа пополудни. Банковский зал
встретил нас сдержанной роскошью и атмосферой тихой
сосредоточенности.
Мраморные колонны поддерживали высокий потолок с фресками,
изображающими аллегории Процветания и Благоразумия. Безупречно
одетые клерки двигались между столами с почти механической
точностью.
К нам тут же подошел метрдотель в безупречном темно-сером
костюме:
— Мистер Грей, мы ожидали вас. Господин Бернье уже прибыл и ждет
в конференц-зале.
Нас провели через боковую дверь в коридор, а затем в лифт с
медной решеткой и красным бархатным диваном внутри. Лифтер в белых
перчатках нажал кнопку «B3» - третий подвальный этаж. Машина начала
плавное движение вниз.
— Как давно вы знаете Бернье? — спросил О'Мэлли тихо.
— Достаточно, чтобы доверять его профессионализму, но
недостаточно, чтобы доверять ему лично, — ответил я.
Лифт остановился, и мы вышли в прохладный, хорошо освещенный
коридор. По обеим сторонам тянулись металлические двери сейфовых
комнат, пронумерованные золотыми цифрами. Наш провожатый
остановился у двери с номером сорок два.
— Господин Бернье ожидает внутри. Если понадобится что-либо,
воспользуйтесь внутренним телефоном.
Комната за дверью оказалась просторным хранилищем с
металлическими шкафами по периметру и большим столом из зеленого
мрамора в центре. Альфред Бернье, высокий худощавый мужчина с
идеально подстриженными седеющими усами, встал, когда мы вошли.
— Мистер Грей, рад видеть вас снова, — его английский звучал
безупречно, с легким швейцарским акцентом. Бернье был одет в
темно-синий костюм из фланели, который сидел на его худощавой
фигуре как влитой. Безупречно повязанный галстук фиксировался
золотой булавкой с крошечным бриллиантом, дорого, но не
вычурно.