Витя увольняется через пару дней. Отрабатывает и уходит, инсайда больше нет. Вот отсюда перестраховка. Допиваю напиток и смотрю на часы. Девять вечера. Нормально. Сейчас народ расходиться станет.
Через полчаса в дверь входит Витя.
- Роман, еще немного подождать, потом можно будет двигаться. Последнюю смену провожаем.
- Как Марина? – мне правда интересно.
- Уработала ее Михайловна. Еле живая ходит. Но упорная, – скупо улыбается. – Сцепила зубы и пахала.
- Ей полезно, – самому противно, когда словно со стороны себя слышу, но продолжаю. – Не развалится.
- Само собой.
- Охрана? Камеры?
- Я уладил. Комар носа не подточит.
- Хорошо. Иди пока.
Виктор тут же скрывается за дверью.
И наваливается сразу же. Что я тут задвигаю? Похуй, типа и все такое. Ведь знаю же в чем истинная причина моего загона, так какого проворачиваю неприязнь в сердце, что пытаюсь вырыть там?
Бедная моя, устала детка. Непонятная жалость режет сердце на стружки. Мне правда жаль. Ведь физически не работала никогда, хотя вру. В Европе, когда учились подрабатывала официанткой. Ходили слухи, что ее папаша вдрызг проигрался. Не знаю, как вытянули оплату, не интересовался. Да и разбежались тогда по разные стороны. Меня затянуло, а Марина не стала терпеть, а мне и не нужны ее жертвы были.
Мне тогда в принципе все равно было, положил абсолютом на абсолют. У дна Марат поймал. Теплые воспоминания об этом парне нахлобучивают по полной. Странная у нас дружба вышла с ним. Началась с драки, а потом корнями вросли. Видимся редко, но любой звонок и встреча – будто и не расставались никогда. Надо набрать ему, как раскидаюсь с делами.
Вибрация заставляет смахнуть блокировку с экрана.
Мамба: «Гори в аду!»
На весь экран всплывают остатки былого аккуратного маникюра. Опа! Лыба тянет лицо. Не на Маринину неприятность естественно улыбаюсь, а на то, что в левом углу хорошо видно выражение лица. Ладно бы просто злилась, просто на самом кончике носа – на пипке огромное грязевое пятно.
И опять ржу не над усталостью или какому другому состоянию, нет. Она… Она просто… Да она тут милая очень, на малютку-девочку обиженную смахивает. Такая она кайфовая, что в самой глубине замороженной души что-то отзывается.
Рэм: «Поправим.»
Мамба: «Конечно! Я тебе челюсть поправлю после всего. С тебя маникюр в «НейлсСтудио».»