- Ой не будьте ханжой! Я его покупаю для себя, а не для
перепродажи. Контрабанду пока никому в мире не удалось изжить, как
и коррупцию. Это невозможно. Лично я исхожу из этого, - покачал
головой Юсупов.
- Думаете коррупцию нельзя изжить? – поднял брови Столыпин.
- Конечно нет. Китайцы это давно поняли и сделали ее частью
своей системы власти. Теоретически да. Но люди – они и есть люди и
ничто человеческое им не чуждо. Вот только квартирный вопрос их
испортил, - вздохнул Юсупов.
- Почему именно квартирный вопрос? – не понял Столыпин.
- Да забейте. Это я так пытаюсь что-то умное написать – но не
получается пока. Так, о чем мы? О вас, уважаемый Петр Аркадьевич.
Хочу вам предложить пост министра МВД. Понимаю, что должность
расстрельная, как мы ее называем. Но покойный Вячеслав
Константинович фон Плеве, царствие ему небесное, о вас отзывался
весьма положительно. Мы тут подумали и я решил написать
представление Государю на вас. Он вас примет, как только вы сами
решите, что вам это нужно. Я вас пойму, если вы откажетесь. Тогда
никаких вопросов. Вернетесь в свой Саратов. Никаких санкций не
последует. Слово.
Столыпин не ожидал такого предложения и лихорадочно соображал,
что же делать. Он задумался. Юсупов оправдывал его определение, как
стальной Нико. Он был быстр и жёсток. За личиной барина-сибарита
скрывался стальной стержень. Другой бы и не смог сделать то, что он
сделал.
- Я согласен, - произнес Петр Аркадьевич.
- Уважаю. Это по-нашему – по-корсикански. Влезть в драку и потом
уже разбираться что и как. Но тут вот какая штука, - вздохнул
Юсупов. – вам придется дать клятву на крови. При этом вам откроются
многие знания, но как известно – многие знания – многие печали. Это
дорога в один конец. На высших должностях сейчас это стало принято,
по воле Государя. Это не афишируется и неизвестно свету или досужим
газетчикам. Вы просто попадете в элиту, из которой только один
выход – в деревянном ящике на погосте. Это грозит не только вам, но
и мне и Наследнику и еще нескольким персонам. И помните – элита
неподсудна. Если вы накосячите вас никто не будет корить или
судить. Вы просто умрете. А раскрыть тайну причастности вы не
сможете, так как тоже умрете. Но вот работать и жить вы сможете
долго. Дольше обычных людей.
Столыпин понял, что он стоит на распутье. Юсупов совсем не
шутил. Его зеленые глаза были сродни серой стали. И он понял, что
второго шанса не будет.