Он протянул мне еду. Я взял. Еда — простая. Мясо, овощи, бульон.
Горячий. С первой ложки пошло по телу, как огонь.
Я ел. Молча. Не торопясь. Они молчали тоже. Смотрели. Только
когда контейнер был почти пуст, врач заговорил.
— Когда тебя принесли, мы подумали, что это тело. Просто...
тело. Живота не было. Всё вывалено.
Кишки в грязи, чужой крови, осколках костей и плоти других
тварей...
Мы уже каталки подкатили — в операционную. Шить, спасать,
стабилизировать...
Он замолчал. Я продолжал есть.
— Но военные были против. Один офицер крикнул: «Не трогать. Это
— не ваш пациент». Мы не поняли. Сначала подумали, что бред. Потом
— что игра. Потом они поставили охрану. Прямо в палате. Солдат. В
полном обвесе. Стоял и смотрел. На нас. Чтобы мы не лезли.
Позволили только перевязать и промыть кое как.
Я доел. Поставил ложку. Взял бутылку. Сделал пару глотков.
Жидкость застряла в горле, потом ушла внутрь. Холодная.
Слишком.
Потребил пальцами амулеты на шее.
— Мы не могли поверить. У тебя были амулеты. Один деревянный.
Будто древний. Рунами все исписаны. Второй — новый, светился.
Третий... Остальные я так понимаю из костей? Мы хотели снять. Но
нам сказали: не трогать. Запрет.
— Почему? — спросил я хрипло.
— Потому что они не знали, что у тебя работает. Но знали, что
работает. Твои показатели... ты начинал с давления ноль-ноль. Через
двадцать минут — сорок на двадцать. Через час — шестьдесят. Потом —
стабильные восемьдесят на сорок. С нуля. Без вмешательства.
Я промолчал.
— Потом кто-то из штаба принес твои бумаги. Ранги, статус,
система. Мы поняли. Регенерация. Активируемые руны. И ещё — став.
Мы видели, как он сработал. Ты включил его сам. Никаких жестов,
никаких ритуалов. Просто очнулся, щёлкнул пальцами и вспыхнули
символы на теле. Багровые. Одна за другой. Мы... в общем, таких не
бывает. Но мир уже не тот. Система мать ее. Переобучаемся на ходу.
Сколько у тебя живучести?
— Двадцать два, амулетом, своей пока двадцать, — тихо сказал
я.
Врач хмыкнул. Второй только кивнул.
— Тогда всё понятно. Ты и без нас выживешь.
Я лёг обратно. Спина заныла, но уже меньше. Живот тянуло. Мышцы
работали. Регенерация — не ускоренная. Но стабильная. Ничего не
снимали.
— Ещё. — Врач замялся. — Мы думали, ты не очнёшься сутки,
минимум. Ты должен был потерять больше крови. У тебя вывалились
кишки. Просто — наружу. Мы такого не видели. Но ты жив. Целый. Сам
восстановился.