“Закрой глаза”, – шелестит в моей голове не пойми откуда взявшийся голос Златки, – “я не могу к тебе пробиться в физической оболочке… Блоки висят… Но я с тобой!..”.
Я не готова закрыть глаза сейчас!
Успеваю увидеть как Верховный-Эрик буквально стекает на пол – падает на колени. Он на удивление осознанно смотрит на меня, затем вытягивает руки вперед раскрывая ладони, одну – в мою сторону, другую – к почти вылезшей на сушу послушнице. И все это под истерические крики Марты, которая бегает по ритуальной зале – мечется по “дну колодца”, пытаясь оказаться как можно дальше от послушницы. Верховный спешно читает заклинание на одном из незнакомых мне магических языков.
“Останови его …Не дай ему договорить” – продолжает шелестеть в моем ментальном поле кобра-фамильяр.
Точно ли я слышу ее или я все выдумала от страха... Это неважно!
В два прыжка я оказываюсь рядом с Эриком, резко задираю платье до бедра и хорошенько пинаю Верховного по бледной роже ногой. Носок туфли, украшенный черными самоцветами, разбивает Эрику нос и губы. Верховный падает на спину.
Но главное - он замолкает.
Я на миг пугаюсь, что опоздала, и он закончил читать неизвестное мне заклинание. Не знаю про что оно было. Но ничего хорошего для меня – это факт.
Кто-то тянет меня за распущенные волосы назад.
Марта?!
Нет. Марта трясется крупной дрожью в противоположной части комнаты… Тогда…
Ледяная рука трупа-послушницы ложится на мою шею. И я впервые в жизни испытываю животный ужас – сердце падает куда-то вниз, а нутро точно промерзает насквозь...
Успеваю увидеть, как надо мной раскрывается потолок грота, и несколько длинных крылатых теней по-змеиному сползают по вертикальным стенам – черная, белая и две серебристые ленты.
А потом рывок – и я уже по грудь в черной воде. Еще рывок - и я под водой!.. Такой тугой и странно густой. От того как она касается моего тела и лица, тяжелит платье – на меня наваливается тоска. Бесконечная и тяжелая. Я слепну и глохну. Приходит понимание: я совершенно одна. Виар – мной пользуется, не питая ко мне ни глубоких ни поверхностных чувств. Родители меня никогда не любили, а я не любила их. А жертвовать собой, чтобы вылечить сестру, – было одной из самых больших и непоправимых моих глупостей. А магический лес вовсе не…
Перед мысленным взором высвечиваются алым руны, что я написала кровью на коре изумрудного дерева. А потом почти сразу в моей жизни появился Арон.