- Хорошо, ранья Агата, - послушно кивнула она и вышла из комнаты.
Я слышала, что в восточных провинциях среди простолюдин в ходу были обращения «ранья» и «ран», что означало «старшая» и «старший». Там, откуда я была родом, такой традиции не было – это отличие лишний раз напомнило мне, как помотала меня судьба. Два года жизни в столице на воровском дне, а теперь вот – восточные провинции с чуждыми мне традициями.
Повернувшись к ванне, я опустила руку в воду. Теплая. Когда я в последний раз купалась в ванне с теплой водой? Кажется, это было в прошлой жизни. У воров не принято было греть воду – обливались холодной. А тут еще и кусок мыла положили. Мыло в воровской обители было не в ходу. Настоящая роскошь.
За моей спиной скрипнула дверь, а следом кто-то громко ахнул. Я оглянулась. Молоденькая служанка стояла на пороге с полотенцами в руках, старшая застыла в паре шагов от меня – обе таращились на мою спину в ужасе, и я догадалась, в чем причина.
Клеймо воровки.
Выжженная между лопаток «птичка» в виде буквы «V» и корона над ней. Буква «V» указывала на принадлежность к воровскому ремеслу, а корона означала, что вор клеймен по королевскому указу.
Еще прежний правитель Гатарии выпустил указ, по которому вора, пойманного впервые – клеймили, во второй раз – отрубали правую руку, в третий – левую. Четвертого наказания для воров предусмотрено не было, ведь безрукий не способен ничего украсть.
Заметив, как старшую служанку – Агату, кажется, - затрясло от отвращения, я отвернулась, не желая видеть ее лицо, и зашла в ванну. Опустилась в теплую воду – и даже глаза закрыла от удовольствия.
Едва я успела подумать о том, как же хорошо нежиться в теплой воде, как до моих ушей донесся полный гадливости голос:
- Господин не предупредил, что нам нужно будет дотрагиваться до клейма воровки. Как унизительно!
- Ранья Агата! – с испугом попыталась остановить ее молодая Бланш.
Мои глаза раскрылись сами собой. Повернув голову, я остановила взгляд на Агате. Лицо женщины было искажено отвращением так сильно, что, казалось, она едва сдерживается, чтобы не плюнуть в мою сторону.
Наверное, это был тот самый момент, когда натянутая струна внутри меня лопнула.
Унизительно? Она сказала... унизительно?
Что эта выхоленная накрахмаленная служанка из дворянского дома знает об унижении?