— Я посадила их в манеж и прибежала сюда. Малыши не успокаиваются, зовут маму. Я уже все способы перепробовала. У девочки, кажется, поднимается температура.
Я подскакиваю с кровати и лечу к приоткрытой двери. Забываю о том, что должна разыгрывать больную и страдающую женщину, протискиваюсь мимо няньки и бегу к детям. Сердце разрывается на части от мысли, что малыши плачут. У Тони и без того была температура утром. Она может наплакать куда более высокую.
Спешно спускаюсь вниз, забегаю в гостиную и тут же хватаю на руки плачущую дочь. Толик тоже тянет ко мне ручки, а я покрываю поцелуями пухлые щёчки своей малышки, а затем целую сына и пытаюсь обнять и его тоже.
— Вижу с рукой у тебя уже всё в порядке! — сквозь зубы цедит Зинегин.
Я вздрагиваю и медленно оборачиваюсь в его сторону. Со злостью смотрю на человека из своего прошлого и не узнаю его. Кажется, что передо мной совершенно чужой мне мужчина. Я словно никогда не была знакома с ним. С ужасом смотрю на бывшего мужа, а он глядит на меня с вызовом.
— Я не позволю тебе отнять моих детей! — загораживаю малышей, отворачиваю Тонечку от монстра, прижимая её к своему плечу.
— Я передумал. Ты останешься в этом доме, пока дети не привыкнут к нему. После того, как они начнут называть меня отцом, ты свалишь отсюда, сверкая пятками, — холодным расчётливым тоном говорит бывший муж.
Откуда у него появилось столько уверенности в себе? Почему он считает себя царём вселенной? Хочется наброситься на него и выцарапать ему глаза, но я держусь.
— Не думай, что таким образом заставишь меня поменять решение. Ты держишь нас в плену. За это тебе придётся ответить перед законом. Меня будут искать. И найдут. Будь уверенным в этом. Ты сядешь, и никакие деньги не помогут тебе сбежать от расправы.
— Тот додик, который прискакал с продуктами, чтобы закрыть глаза органам опеки? Не переживай, я наведу на него справки и найду, за что его можно потопить. Признай уже, что у тебя нет защиты, нет сильного мужского плеча, на которое можно будет опереться. Ты одна. Совсем одна. Тебе нужен такой мужчина, как я, но… Таких больше нет.
— Но у меня есть то, чего нет у тебя! — заявляю я, продолжая смотреть в ненавистные глаза, которые пытаются расплавить меня. — Я люблю своих детей, и эта любовь сделает меня сильнее. А они любят меня. Не тебя, недоделанного папашу, а меня.