Он вообще умеет разговаривать серьёзно?
– В камеру? – буркнула девушка.
– Как скажешь.
Однако пошли они не вниз, а наверх. Прошли каменные коридоры, поднялись по серой неприветливой лестнице и вдруг оказались на этаже со стенами, укрытыми разноцветными шпалерами. Картины, вышитые на них, так же были посвящены морской тематике: на одних красовался грозный морской змей, другие изображали морские сражения, с третьих взирали яркие морские животные и рыбы.
Ларан подошёл к резной деревянной двери и постучал.
– Ювина, душа моя, можно к тебе с девушкой? Нам нужна твоя помощь.
Дверь почти тотчас открылась. В дверях стояла не служанка – светловолосая и синеглазая дама. Красивая. Высокая, с тонкой талией, пышной грудью. Джия с неожиданной застенчивостью подняла глаза и встретилась с тёплым взглядом.
– Ларан?
В руках Ювина сжимала небольшую книгу в тисненом кожаном переплете. Но больше всего всадницу поразило платье. Синее, длинное, оно полностью скрывало ноги. Было непонятно, как в таком скакать на лошади. Да и если кто-то нападёт – не отобьёшься, запутаешься в подоле. Впрочем, сабли у девушки тоже не было.
– Позволь тебе представить: княжна Джия, дочь Северного князя. Я прошу тебя позаботиться о моей гостье.
В тоне Ларана неожиданно почувствовалось искреннее тепло.
– И где я должна поселить её в твоём дворце, Лари? – усмехнулась Ювина, доброжелательно глядя на «гостью».
Ларан пожал плечами:
– Где хочешь, Ю. Ты мой замок знаешь не хуже меня. А кто где сейчас живёт – даже лучше.
– Бродяга, – фыркнула Ювина. – Каким был, таким и остался. Джия, простите нас. Мне приятно познакомиться с вами. А где ваши вещи? Слуги?
– В бездне, – Ларан развёл руками. – Полагаю, кормят морского змея.
– Лари, это не смешно, – сдвинула тонкие тёмные брови девушка. – Проходите, Джия. Я распоряжусь сначала принести нам что-нибудь перекусить. Думаю, мой жених не подумал о такой мелочи.
Жених?
А как же…
Джие вдруг вспомнилось, как крепко она прижималась к Ларану у штурвала, и как его мужское тело реагировало на эти невольные объятья. Усилием воли заставила себя не краснеть. Не её печаль.
Ювина посторонилась, пропуская гостью в свою комнату. Джия вошла и замерла. Стены сверкали сиреневыми всполохами. На потолке переливалась хрусталём изящная люстра. Невысокие мягкие кресла на гнутых ножках были обиты нежным розовым шёлком. На полу словно лежала гладкая деревянная картина разных оттенков: тёмные цветы на светлом фоне. Лёгкие, густо-фиолетовые шторы висели на больших окнах красивыми волнами. И много-много солнечного света. И серое небо в белых росчерках чаек.